Захар над нами ухахатывается, показывая пальцами пошлые знаки, которые раздражают и смешат одновременно. Вытираю слезы в уголках глаз и качаю головой. Дураки.

– Ты пьяная, что ли? – спрашивает Дом, усмехнувшись. Стреляет в меня хитрыми в глазами.

– В хлам. Понятия не имею, что туда подмешал твой дружбан. Он неадекватный, сам знаешь. Возможно, это тяжелые наркотики.

– М–м–м. Полагаю, чайную ложку шампанского? – деланно поражается он. – Рожу разобью.

Я смеюсь и кладу руку на бедро Матвею, тот перекладывает ее на ширинку, тогда я совсем забираю.

– Ну или так, – соглашаюсь тише.

Потом мы едем к нему домой под громкую музыку. Матвей сжимает мою ладонь, иногда подносит ко рту и нетерпеливо зацеловывает. Касается языком области между пальцев, из–за чего приходится плотнее сжимать колени. Я и не думала, что там есть эрогенные зоны, но кажется, они у меня повсюду, когда этот парень рядом. Сердце колотится как безумное.

Дальше мы несемся по лестнице наперегонки. Середина ночи, стараемся не топать и не хохотать, но выходит плохо. Целуемся прямо в подъезде! А едва завалились в квартиру, я на кураже стаскиваю с него майку и целую грудь. И живот. После чего бегу в ванную готовиться.

А когда выхожу, он ждет в своей комнате.

Мешкаю совсем немного, а потом иду к нему.

Захожу в комнату, останавливаюсь на пороге. На мне лишь полотенце, то самое розовое, что мы как–то давно купили вместе. С детства приучена иметь свои собственные полотенца и чужими, даже чистыми, пользоваться не люблю. Матвей шутил, что я медленно к нему переезжаю.

Он стоит у шкафа в том же самом виде, как я его оставила. Волосы только взъерошенные, будто несколько раз нервно провел по ним руками. В свете ночника выглядит обалденным. В груди болит от восторга, сердце кульбиты делает. Он смотрит на меня и улыбается.

– Иди ко мне, – зовет негромко, руку протягивает.

Я киваю, как завороженная. И слушаюсь.

Едва наши пальцы касаются, Матвей хватает за руку и притягивает к себе. Обнимает до хруста косточек. Я привстаю на цыпочках, чтобы ему было удобнее целовать. Закрываю глаза.

– Какая же ты красивая, – его хриплый шепот оголенной искренностью рождает внутри что–то совсем дикое и прекрасное. Теплом окутывает. Безопасность дарит. – С ума схожу от того, какая ты, Юлечка.

Волоски на коже поднимаются, ее ощутимо покалывает. Я застываю под воздействием момента. Рот приоткрываю. Матвей водит губами по моим.

– Я тебя люблю, – шепчу. – Матвей, я тебя люблю.

– И я тебя люблю, – он снова подхватывает меня на руки и несет в постель. Бережно укладывает и нависает сверху. – Не могу без тебя. Совсем никак.

– Ты всем говоришь то же самое?

– Только девушкам, – со смешком.

– Рите, которая Инга?

– Да по*уй на нее.

Он развязывает полотенце, а я наблюдаю за ним. За тем, как напрягаются скулы, как горят глаза. Любуюсь и одновременно с этим... ревную. Его ревную, такого идеального, ко всем на свете. Спрашиваю:

– С того момента, как мы начали заниматься любовью, у тебя никого не было кроме меня? Поклянись.

Он смотрит на мою грудь.

– Сама знаешь, что нет.

– Не знаю.

– Знаешь. Иначе бы тебя здесь не было.

Улыбается уголком губ и накрывает собой. Я выдыхаю, почувствовав его вес. Обнимаю за шею, поглаживаю между лопаток. Матвей очень, просто очень горячий, словно его лихорадит.

Целует в губы.

– Помнишь первый раз? – шепчу я. – На этой же самой кровати. Также ночью.

Он кивает. Целует в шею, и я запрокидываю голову, давая больше доступа. Царапаю его плечи и дышу громко, со стонами, иначе с эмоциями не справиться. Их катастрофически много для меня одной. Матвей должен понимать, что со мной происходит. Он должен всё это чувствовать, иначе одна я не выдержу.

– Я всегда его вспоминаю, когда мы сюда приходим, – шепчу сбивчиво. – Каждый раз.

– Я хочу тебя, – прерывисто, на выдохе. Касаясь губами моих ключиц, груди. Серьезность тона зашкаливает. – Ты обалденно красивая.

Я зажмуриваюсь от удовольствия. Он просит:

– Скажи тоже.

– Что? Что я красивая? – Стягиваю его волосы на затылке. Он водит языком вокруг соска. Целует и снова. Боже.

– Что хочешь меня.

Кусаю губы. То, что я чувствую, невыносимо, и простой похотью называть неприемлемо. Это больше, намного больше! Не знаю, дело в алкоголе или еще в чем, но меня накрывает. Матвей ласкает всё ниже, его язык уже под пупком. А меня на части рвет от наслаждения, раздирающей любви и бешеной ревности.

– Тебе с кем–нибудь было также хорошо, как со мной? – спрашиваю. Думать об этом больно, но я думаю. Думаю, думаю.

Он застывает на мгновение, словно сбившись. Стреляет в меня глазами. Приподнимается на руках и тянется выше. Нависает. В глаза смотрит. Дышит часто–часто.

– Я хочу знать, – требую. – Скажи как есть. Я просто должна это знать.

Он секунду молчит. Я губы облизываю, Матвей смотрит в упор. И отрицательно качает головой.

– С тобой лучше всего. Это не сравнивается даже. Абсолютно разные уровни. Я хочу только с тобой.

Дух захватывает. Мои глаза расширяются, а сердце тарабанит о ребра. Кажется, я прямо сейчас или взорвусь или в пепел рассыплюсь.

– И я хочу только с тобой.

В его жизни есть только я. Только я одна.

– Мы друг для друга особенные, – шепчу. – Таких отношений больше нет.

– Именно. Ты только моя девочка. Вкусная. Изумительная. Моя.

Я закрываю глаза и киваю. Он касается языком моих губ. Один раз, еще. Это дико приятно. Я ловлю его язык своим и мы вновь начинаем глубоко и влажно целоваться. Да так, что дышать забываем. Обнимаемся. Он напрягается и вжимается в меня пахом. Его твердость там действует на мои чувствительные клеточки ошеломительно. Сердце колотится еще быстрее. И еще. Он совершает толчок. Я впиваюсь в него ногтями. Откидываю голову и не сдерживаю громкого стона. Экстаз сжигает душу и тело, они пылают и требуют. Я дрожу. Матвей тоже.

Он делает толчок. Мы целуемся горячее. Поедаем друга друга. Стонем.

– Я хочу чтобы ты всех забыл. Матвей. Боже. Забудь всех.

– Только ты. Скажи это, – требует на грани грубости. – Скажи сейчас.

– Я твоя.

– Еще. Громче.

– Твоя.

– Только моя. Ты только моя девочка.

– Только твоя, – шепчу путаясь и запинаясь.

– Я хочу тебя чувствовать. Сейчас.

– Почувствуй.