Я послушно уселась. Ветер за стенами завывал как сотня разбушевавшихся демонов.

— Ты можешь объяснить нам, что здесь происходит? — прошептала я на ухо Антонину. — Вся эта местность, кролики и горлицы, которые за минуту превратились в нечто совершенно другое…

— Это все из-за болезни короля Кальдаса, — ответил трубадур. — С некоторые пор он страдает депрессией, и время от времени у него случаются внезапные приступы печали. Все вроде бы идет хорошо, и вдруг бац! Ни с того ни с сего он вдруг принимается всхлипывать. В этом не было бы большой беды, если бы в нашей стране все положение вещей не зависело от настроения монарха.

— Что-то я не совсем понимаю… — призналась я.

— Да все просто. Говоря вкратце, если король весел, вокруг сияет солнце, природа прекрасна, животные милы и добры друг к другу, люди счастливы. Но если король загрустит, начинается дождь, звери и птицы становятся злобны и коварны, всех мучает холод, люди начинают ненавидеть друг друга, случаются драки и даже убийства. Последняя робкая мышь вдруг объявляет войну человечеству, мечтая уничтожить его. Теперь понятно?

— Думаю, вполне.

— Король Кальдас правит абсолютно всем в нашей стране. От того, в каком он состоянии, зависит погода, настроение людей животных и даже залах цветов. Как правило, его приступы депрессии проходят довольно быстро, и все возвращается к прежнему порядку до того, как разразится катастрофа. Однако с некоторых пор он тоскует все больше и больше. Весь мир видится ему в черном цвете, и когда его одолевает хандра, наш мир резко начинает разваливаться, как ты только что успела заметить.

— Кролики превратились в крыс, а птички стали вампирами — это что, все по его вине? — вмешался в разговор Себастьян.

— Да, можно сказать и так Чем больше он погружается в отчаяние, тем ужаснее становится окружающая природа.

— И что, его никак нельзя вылечить? — спросила бабушка Кэти.

Антонин Лаилетт пожал плечами.

— Отчасти можно, — сказал он. — Врачи делают ему инъекции жизнерадостности. Это такая волшебная сыворотка, которую они разработали специально для таких случаев, однако действие этих инъекций становится все менее и менее продолжительным. Вот почему мы здесь. Я и мои товарищи как раз направлялись во дворец, когда буря застала нас в пути. Мы — труппа профессиональных шутов, наша работа — смешить и развлекать людей. Премьер-министр обещает большую награду всякому, кому удается рассмешить короля. Поэтому странствующих артистов и менестрелей с такой охотой принимают при дворе. Все передвижные театры этой страны пытаются превзойти друг друга в искусстве шутовства, чтобы развеселить правителя. Иногда им это удается, и тогда они сразу могут считать себя богачами.

Я только потрясенно кивала, слушая его. Конечно, я знала, что погода может влиять на настроение людей, но обратного я и предположить не могла! Действительно, необычный мир!

— А если, предположим, король прорыдает всю ночь напролет, — поинтересовался Себастьян. — Что случится тогда?

— Это будет конец света, — сказал Антонин, поморщившись. — Все придет в упадок. Растения, животные, даже люди объявят друг другу войну на уничтожение. Плоды сгниют, камни рассыплются в прах, здания обрушатся…

— Хватит уже! — рявкнул хозяин. — Ты что, не видишь, что до смерти пугаешь женщин и детей?

У него самого, сказать прямо, вид был не самый бравый. Громкий скрежет когтей заставил меня подскочить.

— Это еще что такое? — простонала я. — Крысы, — шепнул Антонин. — Они сгрудились по ту сторону двери и сейчас попытаются прорваться внутрь.

— Крысы… ты хочешь сказать, кролики?

— Бывшие кролики, если угодно. Но если печаль короля еще усилится, крысы будут становиться все больше и больше.

— И насколько… больше?

— Сначала с собаку, потом с корову… и тогда уже ничто не помешает им войти сюда.

— А что, такое уже случалось?

— К сожалению, да, — вздохнул хозяин харчевни. — В трех километрах отсюда. Целую семью сожрал обычный ручной хомячок, которого хозяйский сын держал в клетке. Эта тварь выросла до размеров льва и стала такой же свирепой!

Все вокруг умолкли, нервно прислушиваясь к скрежету когтей, от которого уже тряслась дверь.

Хозяин повернулся к служанкам и крикнул:

— Скорее заткните каминную трубу, не то вампиры попытаются проникнуть через нее!

— Тебе повезло, — сказал вдруг Антонин. — Ты только что прибыла и еще не подвержена заразной печали нашего мира настроений. Но это придет со временем. — Вынув из кармана носовой платок, он промокнул им глаза, и я поняла, что он плачет.

— Ничего не могу поделать, — извинился он. — Это грусть короля, которая воздействует на всех его подданных.

Он извлек откуда-то маленькую коробочку с зелеными пилюлями и проглотил одну из них.

— Это таблетка радости, — пояснил он. — Я тебе не предлагаю: для тебя это средство окажется слишком сильным, ты будешь хохотать так, что надорвешь себе живот.

Уж не знаю, что вы об этом думаете, но мне ситуация казалась не слишком многообещающей…

Ставни задрожали от глухих ударов, с крыши с шелестом посыпалась черепица.

— А вот и вампиры пожаловали, — прокомментировал хозяин. — Кружат вокруг трубы. Но не беспокойтесь. Этот дом надежен, как укрепленный замок, я позаботился об этом. Стены сложены из гранита, дверные петли и засовы сделаны из закаленной стали, а сами двери и ставни — из крепкого дуба…

Я почувствовала, что он старается не столько успокоить нас, сколько обрести уверенность сам.

— Хорошо, — признал Антонин с нервным смешком. — Но это защитит нас ненадолго. Если король проплачет еще часок, строительные материалы тоже начнут распадаться.

— Это непременно закончится, — взвизгнул хозяин харчевни. — Дворцовые лекари знают свое дело. Они сделают ему дополнительные уколы хорошего настроения…

Но, казалось, он и сам не слишком верил в то, что говорил. Я обратила внимание, что бабушка Кэти внимательно осматривает стены и потолочные балки, и последовала ее примеру. Вскоре мною овладела уверенность, что состояние стенной кладки заметно ухудшилось со времени нашего появления. Казалось, она… состарилась. Камни потрескались, скрепляющий их раствор выкрошился. Состояние входной двери тоже внушало тревогу — теперь она выглядела ветхой и изъеденной червями. Петли и засовы покрывались ржавчиной прямо на глазах.

— Харчевня ветшает с огромной скоростью, — сказала моя бабушка. — Когда мы только пришли, она выглядела совсем новенькой, а теперь это почти руины!

— Таковы свойства грусти! — пропищал Антонин, которого таблетка радости сделала донельзя смешливым. — Она действует на все вокруг! Я ведь вам говорил!

Она отнимает силу, лишает воли к сопротивлению. Через каких-нибудь полчаса эта хибара превратится просто в груду обломков! Дверь слетит с петель, и крысы ворвутся внутрь! Крысы! Крысы!