Она завозилась в собственном рюкзаке — совсем небольшом, где помещались пара сменных одежд, шкатулка с травами, жуткого вида браслеты и несколько коробок. В них она ещё не заглядывала. Она вынула тонкий пакетик, который при встряхивании развернулся едва ли не в простыню. Память подсказывала, что он для сбора растений.

— Пока, — с облегчением попрощалась она с кружком убийц.

Хотя бы полчаса передышки от наимилейшей компании.

— Пойду с тобой, — вдруг сказал номер Два. — Что ты там наберёшь в одиночку, мастер.

Он нехорошо оживился, даже стянул блестящую гриву полоской ленты, но та все равно прорывалась мелкими колечками и нитями прядей.

— Тогда и я пойду, — весело сказал Слуга. — Пригляжу за младшим поколением, как ответственный человек.

Ага. Ясмин даже стойку сделала, как охотничий пёс. Стало быть, Слуга старше их. Интересно насколько? Интуитивно она чувствовала, что прямо спросить нельзя, скорее всего, настоящей Ясмин была известна эта информация.

— Ладно, — согласилась Ясмин. — Больше народу, больше соберём.

Зато номер Два не обрадовался. Близость Лабиринта раздора плохо действовала на него, скорее всего, он замышлял что-то недоброе, но Слуга, из раза в раз спасавший ей жизнь, отпугивал его.

Она пошла вдоль оранжевых песочных островков, выглядевших обманчиво спокойно. Поляна цветогоров выглядела, как одно огромное пушистое солнце, упавшее на землю. Махровое желтое, почти светящееся облако цветов, вызывающее стойкую аналогию с земными одуванчиками, клубилось почти до горизонта.

— Держитесь около меня, — сказала Ясмин. — Перемычка между Лабиринтом раздора и нейтральной территорией очень тонка. Вчера мы уже ощутили на себе действие поля приказа, не нужно рисковать и ссориться заранее.

— Можно подумать, что мы можем существовать мирно, — усмехнулся номер Два.

Вместо ответа Ясмин вручила ему пакет:

— Сначала цветы, потом истерики.

Слуга не выдержал, усмехнулся. Зато номер Два взвился, как отличница на экзамене:

— Я боец, а не собиратель!

Ясмин, подспудно рассчитывающая на его неуравновешенность и мягко ее провоцирующая, тут же ухватилась за фразу.

— Давай-ка проверим твою профпригодность, боец, — ласково пропела она. — Назови три качества, присущие идеальному бойцу. И какой твой любимый цвет, кстати?

На этот раз она поумнела и задала вопросы скопом. Номер Два слишком любопытен, чтобы оставить ее без ответа, а себя без диагноза.

Ну что за ребёнок.

Слуга аккуратно срезал целую охапку цветогоров, и те легли канареечного цвета подушкой в плотный пакет. Ясмин погладила пакетик, но так и не идентифицировала материал. Плотнее полиэтилена, не шуршит, по ощущениям ближе всего к подкладочной ткани, но полностью лишенный нитяного плетения. Интересно, как это вообще возможно?

— Хладнокровный, терпеливый, склонный к быстрой и верной оценке обстоятельств, — ответил номер Два.

Почти угадал.

Но правда в том, что люди никогда не называют правильные качества, они называет те, которыми восхищаются и которые хотят иметь. Но редко имеют. Фактически, номер Два только что назвал все свои слабые места. Действительно, совершенный ребёнок, хотя и очень злой.

— А ты, — с интересом спросила она Слугу.

— А ты? — тут же вернул она ответ.

— Давай так, я отвечаю, и ты отвечаешь, пойдёт? — Ясмин не особенно боялась, она прекрасно обходила эту систему.

Слуга внимательно разглядывал и молчал. И стоял слишком близко. Давил своим чертовым биополем на все рецепторы. Особенно на фоторецепторы. Взгляд блуждал по высокомерному лицу, считывая искры в темных глазах, лаская веер ресниц, опускался в гнездо ключицы.

— Я назову любимый цвет, — наконец, решил Слуга. А потом наклонился, почти тронув пряди у виска и шепнул: — Чёрный.

Ясмин вздрогнула. Ее любимым цветом был зелёный, но вряд ли в этом мире он значил то, что значил в ее. А чёрный везде был одинаково тревожен.

— У меня серый, — хмуро сказал номер Два, наблюдая за ними.

Он успел набрать больше половины пакета.

Ясмин нахмурилась.

— Мастер узнала что-то полезное? — спросил Слуга с улыбкой.

Скорее, что-то страшное. И что гораздо хуже, Ясмин всего одна, а их двое. И с такими предпочтениями… Хотелось вытащить метку из груди и как следует поцеловать. А она на неё ещё и жаловалась, и даже хотела отдать этим опасным людям с негативной энергетикой.

Да никогда.

— У вас депрессия, — сказала с убежденностью. — Вам положены витамины, отдых и сквиши. Комната сквишей.

И амбарный замок на дверь комнаты.

К позднему утру номер Шесть закончил перекачку, и их компания дополнилась серьезным объемом воды. Слуга убрал ее в свой откровенно безразмерный вещдок.

— Как пойдём?

Он взглянул на Ясмин, и та на всякий случай увеличила расстояние между ними. Ну его к черту с такими странными способностями и цветовыми предпочтениями. Даром, что красота необыкновенная.

— Друг за другом, — любезно ответила Ясмин.

Ясмин охотно бы пропустила вперёд любого из троих, но они наверняка погибнут. Они ведут ее на смерть, и уличить их в чистоте помыслов невозможно.

— Я пойду первой, — она со вздохом поднялась и поправила плащ.

Слуга кивнул с явной готовностью, что значило верный выбор.

Из Лабиринта раздора, невзирая на простоту, было всего два пути. Мертвым или на чистый дар, не запятнанный негативными эмоциями, который работает маяком для всех остальных. Не умеющих держать свои чувства под контролем.

— Ты? — с недоумением уточнил номер Два.

Смотрел он так, словно у нее выросли рога, да и те уже начали ветвиться.

— А кто? — спросила Ясмин. — Я самый здравомыслящий член группы, а вот где бродят ваши мысли… Быть может, ты замыслил дурное, и именно оно не дает тебе пройти Лабиринт первым?

Это была открытая провокация, но, конечно, бессмысленная. Никто же не скажет, мол, мы убьём тебя, едва доберёмся до солнца, спасибо за помощь, глупая Ясмин.

Она медленно выдохнула, отвернулась и двинулась вперёд. Вдох, выдох. Элементарная медитация работает именно так. Привкус сожаления осел пеплом на языке.

— Будь осторожна, мастер, — шепнул Слуга.

Был ли у этого пожелания подтекст? Кто знает. Благодаря снам, приходившим к Ясмин каждую ночь, перед ней открывались новые архивы знаний. И этот лабиринт мог пройти только человек, чьи мысли чисты и прозрачны, как горная речка, в который виден каждый камень, ребристый ил, рыбка, блестящая чешуей на солнце… Ясмин усилием воли расслабила ум, заставляя мысли течь вдоль длинной зелёной травы с сахарным блеском на тонких сгибах, песка, лежащего мелким оранжевым рисом, просыпанным на дороге неровными сухими лужицами. Вдали мелькали высокие можжевельники, похожие на кучку клириков в зелёном монашеском облачении, и она вбирала их взглядом, оставаясь в настоящем моменте. Не вспоминать о прошлом, не думать о будущем, оставаться внутри той секунды, когда делаешь вздох. Ей потребовалось семь лет, чтобы научиться этому. За фигурами