Бироев обернулся и посмотрел на горничную.

— Говори!

— Софья Николаевна получила письмо.

Послание Сергея валялось на полу около туалетного столика. В пылу происходящего никто не обратил на него внимания. Горничная подобрала его и протянула Бироеву. Тот быстро прочел письмо.

— Агриппина Дмитриевна! Душа моя… — Николай Дмитриевич не выдержал и разрыдался, как ребенок.

Барыня не на шутку испугалась, выхватила письмо у мужа, бегло прочитала и тоже зарыдала в голос.

Марфуша, глядя на душераздирающую картину, также всплакнула, правда, не понимая еще, в чем, собственно, дело.

* * *

Бироев велел заложить карету и направился в полк Воронова. Но, увы, он мог только выяснить, что рано утром его двоюродный племянник должен был стреляться с Альбертом Гварди.

Бироев пришел в ужас: ведь Альберт Вениаминович посещал их дом и даже нравился Сонечке! Он узнал, что дом Гварди находится на Басманной, и тотчас направился по указанному адресу.

Когда он увидел Сергея, тот спал. Франц Витольдович умело извлек пулю из плеча, кровотечение остановилось, жизнь раненого теперь была в безопасности.

— Не волнуйтесь. Все самое страшное позади, — пояснил доктор. — Теперь вашему племяннику нужен покой и хороший уход. Организм у него молодой и сильный, через месяц все забудут о произошедшей неприятности. Правда, она могла стоить ему жизни…

— Благодарю вас…

Бироев гневно посмотрел на Альберта, тот в свою очередь не желал оправдываться, ибо понимал: в данном случае его слова будут бесполезны.

— Сударь, — обратился Бироев к поручику Гварди. — Вы ведь посещали наш дом! Как вы могли решиться на дуэль?! Неужели из-за моей младшей дочери?

Гварди кивнул.

— Я очень сожалею, но дуэль была честная.

— Вы понимаете все последствия?

— Да. Меня разжалуют и сошлют в какую-нибудь глушь.

— Скорее всего, так и будет. А вы не пробовали просто поговорить с моей дочерью и узнать: кому из вас двоих она отдает предпочтение?

Альберт пожал плечами.

— Понятно, — подытожил Бироев. — Кровь взыграла, было не до того… Слава Богу, Сергей жив. Могу обещать вам лишь одно: я напрягу все свои связи, чтобы вас не разжаловали и отправили бы не на Кавказ, а хотя бы, скажем, в какую-нибудь близлежащую губернию…

Соня с нетерпением ждала возвращения папеньки. И чего она только не передумала: «Гварди признался Сергею, что ухаживал за мной… Тот, конечно, подумал, что Я отвечаю Альберту взаимностью… А разве нет? Ведь я позволила поцеловать себя? А на балу у баронессы фон Визен, Альберт при всех ухаживал за мной, я же не противилась, а напротив… Я никогда более не буду встречаться с Гварди, впрочем, наверняка его переведут в другой полк. И поделом ему! Ах! Я сама во всем виновата: мое легкомыслие погубило жизнь Сергея и карьеру Альберта… Мне нет оправдания!!!»

Ее печальные мысли прервало появление Николая Дмитриевича, он только что вернулся с Басманной из дома Альберта Гварди.

Соня бросилась навстречу отцу.

— Папенька, ну что? Умоляю, не молчите!

Николай Дмитриевич с укором посмотрел на дочь.

— Слава Богу, Сергей жив. Через месяц поправится. Но ты очень разочаровала меня своим поведением…

Соня удивленно подняла брови.

— Я не сделала ничего дурного. Сережа жив, — она перекрестилась, — это самое важное для меня…

— Очень дурно, дочь моя, что ты раздавала авансы одновременно двум молодым людям, причем друзьям. И вот результат: один чудом остался жив, другого ждут неприятности.

— Где Сережа?

— У Гварди, на Басманной, под присмотром отличного доктора.

— Я тотчас еду туда! — решительно заявила Соня.

Вошедшая в гостиную Агриппина Леонидовна слышала почти весь разговор.

— Соня, думаю, тебе следует воздержаться от подобных визитов и соблюдать приличия.

— Мне все равно! — отчеканила Соня. — О каких приличиях вообще можно говорить?! Сергей написал мне письмо, где признался в своих чувствах. Могу ли я теперь отвергнуть его?!

— Соня, — пыталась возразить Агриппина Леонидовна. — Жалость — плохой советчик!

— Неправда, я поступаю так не из жалости. Я люблю Сергея, я всегда его любила, просто слишком глупо себя вела и не понимала этого.

— А теперь поняла? — воскликнули в один голос супруги Бироевы.

Соня серьезно посмотрела на родителей. Агриппина Леонидовна заметила, что от перенесенного переживания дочь как будто повзрослела.

— Да, поняла… если я выйду замуж, то только за Сергея, — сказала Соня и распорядилась заложить карету.

— Поезжай хотя бы с Лизой, — настаивала Агриппина Леонидовна.

— Да, — поддержал Бироев свою супругу. — Ты направишься одна в дом к неженатому мужчине, не хватало нам еще пересудов по всей Москве.

Соня устало вздохнула.

— Хорошо, я возьму с собой Марфушу.

* * *

Альберт сидел в кабинете, размышляя над последними событиями. Он ни в коей мере не снимал с себя ответственности за случившееся, ибо с самого начала знал о чувствах Воронова к своей кузине, но данное положение не остановило его от ухаживания за юной прелестницей.

Ему теперь все равно, в какой полк и какую глушь его сошлют. Он ощущал вину перед другом и перед Софьей Николаевной. И еще одно обстоятельство тревожило Гварди: письмо доброжелателя. Он мысленно перебирал всех своих знакомых, которые желали бы ему или Сонечке Бироевой зла. Но, увы, таковых просто не существовало. Неожиданно поручика осенило: актер Самойлов, мнимый барон! — несомненно, письмо — дело его рук!

Он велел заложить карету и направился в Кривоколенный переулок, рассудив, что раз мошенник воспользовался именем барона, то непременно должен жить где-то недалеко от дома фон Унгера.

Переулок небольшой, поэтому Гварди не сомневался, что вездесущие дворники, а если им дать еще полтинник, непременно вспомнят: где проживает актер Самойлов.

Он велел кучеру притормозить перед домом барона фон Унгера, выглянул из окошка кареты и осмотрелся. С противоположной стороны переулка располагались доходные дома купца Коробейникова, где снять квартиру стоило недешево, особенно если взять во внимание склонность Самойлова к различного рода увеселениям, ресторанам и дорогим костюмам.

Поэтому Гварди велел кучеру двигаться дальше вдоль переулка. Около одного из домов попроще он увидел дворника, расчищавшего снег.

— Любезный! — окрикнул его Гварди, приоткрыв дверцу кареты.

Дворник бросил лопату на сугроб и подошел к карете.