Вот какие знамения не давали ему покоя.

Прежде всего в течение года за озером изредка в полночь вздымался в небо огненный столб. Затем были разрушены два храма — один внезапным пожаром, другой — молнией, не сопровождаемой громом. Однажды в полдень в небе явилось хвостатое чудовище, а на востоке по ночам загоралось неведомое сияние. Десять лет назад на озере Тескоко внезапно поднялось сильное волнение, а совсем недавно в Теночтитлане раздался истошный женский вопль: «Дети мои, — кричала безумная, — мы погибли! Погибли-и-и мы-ы!..»

Тлатоани обратился к гадальщикам. Их ответ был вполне благоприятен для него, однако правитель Тескоко принялся доказывать, что живущие в Теночтитлане прорицатели ошибаются. А его, из Тескоко, видите ли, безгрешны! Вот что они разглядели в ближайшем будущем — небывалые бедствия ждут Мехико. Ему, великому Мотекухсому Шокойоцину, тоже несдобровать.

Безумцы! Они посмели угрожать самому тлатоани племени теночков, боевой клич которых способен поколебать землю, привести в трепет сотни племен, населяющих просторы среднего края и все четыре области горизонтального мира.

Спор предводители союза трех городов решили разрешить посредством священной игры в мяч. В первых двух партиях Мотекухсома по милости богов наголову разгромил соперника, однако в трех последующих периодах он уступил.

Это, конечно, был дурной знак, но Мотекухсоме удалось задобрить богов. Он принес в жертву несколько сотен человек. Было видение, что повелители неба приняли жертвы и, насытившись, решили отвратить печальный жребий.

И все равно покоя не было! Следом провалилось новое вторжение в непокорную Тласкалу.[27]Пришлось вернуться к прежней политике, проводимой дедом Мотекухсомы, непобедимым Ашайякатлом, его братьями Тисоком и Ауциотлом. Суть её сводилась к организации полной блокады Тласкалы, попыткой с помощью голода и хозяйственного разорения поставить непокорных горцев на колени. Собственно, других поражений Мотекухсома не знал. По всей стране было тихо, редкие местные мятежи улаживались с помощью стоявших там на постое отрядов ацтеков. Если бросить на весы сделанное — он покорил Семпоалу, прошел по всему восточному побережью почти до самого устья Табаско, затем совершил несколько успешных походов на юго-запад — то общий итог будет явно в его пользу. Но что значил этот подсчет по сравнению с волей богов, которым дано в одночасье опрокинуть всякие надежды, всякий триумф, любое пророчество.

Так пусть они ответят!

Он поднялся с ложа, кликнул постельничьих, приказал послать гонцов и призвать двух главных жрецов — Кецалькоатля Тотек-тламакаски и Кецалькоатля Тлалок-тламакаски. Только тихо, предупредил он слугу. Если что-то станет известно в городе или при дворе, он будет безжалостен. Понятно? Помощник домоправителя, средних лет, хорошо сложенный человек из благородного семейства, правившего одним из двадцати родов, входящих в племя непобедимых теночков, был явно напуган последовавшим приказанием. Он даже посмел возразить.

— Повелитель, в такой час?.. Когда землей владеют духи ночи? Когда никто, как бы свят он не был, не может чувствовать себя в безопасности?..

Мотекухсома прищурившись долго смотрел на слугу, потом наконец подал голос.

— Хорошо. Подними отделение[28]охраны, только сам выбери людей. Если кто-нибудь из них проговорится, ты первый лишишься сердца. Предупреди жрецов, — так же сквозь зубы добавил тлатоани, — я собираюсь взойти на вершину пирамиды и встретить рассвет в храме Уицилопочтли. Никаких факелов, процессий — только я и они.

Лестница была настолько крута и длинна, что волей-неволей правителю Теночтитлана и обоим сопровождающим его высохшим, похожим на мумии, седовласым жрецам, пришлось сделать несколько остановок. На одной из них Мотекухсома припомнил, что в молодости, когда он был служкой при храме бога войны и воплощенного солнца Уицилопочтли, ему хватало дыхания и сил с одного раза, без спешки, одолеть лестницу, по которой боги спускались с небес на землю.

Воспользовавшись моментом, один из жрецов, являвший собой земную ипостась великого Тлалока — был он в набедренной повязке, на голове убор из птичьих перьев, — позволил себе первым спросить государя.

— Повелитель, мне доложили, что некий ремесленник из Чолулы соорудил из двух спилов дерева что-то подобное детской игрушке и теперь возит на ней ноши груза. Как поступить с этим человеком?

— Тележка катится по земле, не так ли? — спросил повелитель и тут же, не дожидаясь ответа, распорядился. — Святотатца, посмевшего приспособить священный символ солнца для грязной, недостойной работы, лишить сердца в ближайшее чествование молодого воина Уицилопочтли. Оскорбляющий достоинство светила предмет сжечь! Только тихо, в каком-нибудь отдаленном храме, без привлечения излишнего шума. Ни к чему…

Наконец они выбрались к полыхающему в ночи священному огню. Яркие отблески ложились на оштукатуренные стены обоих храмов, на гранитный камень с углублением и канавками по бокам, на каменные плиты. В свете огня небо на вершине казалось особенно мрачным и непроглядным. Мотекухсома направился в тень, оба главных жреца последовали за ним.

— Предупредите охраняющих огонь, чтобы ни слова о сегодняшнем нашем восхождении.

Когда приказание был исполнено, он продолжил.

— Молитесь, святые отцы! Молитесь денно и нощно… Пусть живущие над облаками дадут ответ — кто они, пришельцы? Дети и слуги великого Кецалькоатля или дерзкие пополокас,[29]которые явились, чтобы низвергнуть наше племя и уничтожить богов, которым мы поклоняемся. Этот вопрос должен быть решен раз и навсегда! — Мотекухсома рубанул рукой ночной воздух. — Как вписывается их появление в мировой порядок, должное исполнение и существование которого поддерживаем мы, ацтеки! Молитесь неустанно, ждите знамения… Я буду ждать ваш ответ.

— Великий государь! — воскликнул главный жрец бога войны. — Они варвары и никакими другими существами быть не могут. Вспомните, кого увел на восток великий вождь Се Акатль Топильцин-Кецалькоатль! Народ строителей-тольтеков. Они говорили на нашем языке, разделяли наш взгляд на мир. Это же недопустимое и кощунственное упрощение приписывать этим чужеземцам родство с Кецалькоатлем только потому, что у них на щеках и подбородке растут волосы!.. По сведениям разведчиков-купцов они смертны, у них красная кровь, ею вполне могут питаться боги. Кроме того, свидетели утверждают, что в Сеутле они низвергли изображение самого божественного «пернатого змея» Кецалькоатля. Это дикие, жаждущие золота люди…

— Но почему они так охочи именно до золота? Неужели им неизвестно, что серебро куда дороже? Они не понимают великой ценности нефрита? Это что тупость или неразвитость? Да, они сокрушили святилище Кецалькоатля, но сам Ээатл наполняет силой полотнища на их пирогах. Они ведут себя непочтительно по отношению к могучему Уицилопочтли, и в то же время сумели развести страшных зверей, одни их которых пышут огнем, другие четырехноги и о двух головы. Их горсточка, но они сокрушили тридцати двухтысячное войско людей из Сеутлы. Конечно, всем известно, какие они вояки, но у чужеземцев всего двое убитых! Я не могу бросить свою армию в бой, не будучи уверенным, что мы имеем дело именно с людьми, которые чужды нашим богам. Армия — это решающая сила, с её помощью мы держим в страхе всю землю от моря и до моря. Я не имею права на поражение, иначе все эти трусливые шакалы, которых мы сокрушили, вновь поднимут голову. Но это дела земные, вам не следует задумываться об этом…