на свой кофе. — Слишком много мыслей крутится в голове.

— И не говорите, — говорю я ей. — Обычно так и бывает.

Вот почему опиум был для меня отличной находкой. Я был трезв с тех пор, как приехал в Сонную Лощину — Леона запретила, — но, боже, это хоть помогало мне обрести покой. Я чувствовал себя нормальным.

— Но в этот раз все по-другому, — продолжаю я. Останавливаюсь и пристально смотрю на нее. — Я проснулся, услышав что-то в коридоре.

— Ого? — спрашивает она, ее тонкие брови сходятся вместе.

— Я услышал плач, и… взял подсвечник, — рассказываю ей остальное о том, что произошло, заканчивая историю, достав листок бумаги из кармана пальто, осторожно, чтобы не пролить на него кофе. — Вот что было написано.

Я размахиваю сложенным листком бумаги, пока он не раскрывается, и показываю ей.

Ее губы поджимаются, когда она рассматривает.

— Вижу, — говорит она тихим голосом. Поднимает на меня взгляд. — Не очень смешной розыгрыш, да?

— Розыгрыш? — я изумленно смотрю на нее. — Думаете, это розыгрыш?

Она бросает на меня косой взгляд, как будто я настоящий болван.

— Студенческое общежитие находится в здании напротив. Вы действительно думаете, что небольшая безобидная колкость им не под силу? Это хулиганство, профессор Крейн. Наверняка вы проходили через это раньше.

— Хулиганство — это кнопка на стуле, или спрятанный мел, — говорю я возмущенно, хотя стараюсь быть потише. — А не убитая змея и предупреждение кровью!

Она хихикает, приглаживая волосы назад, прежде чем натянуть капюшон, скрывая лицо в тени.

— Ох, вы волнуетесь по пустякам. Прежде всего, это не предупреждение. Это наш девиз. Добро пожаловать в Сонную Лощину. Ты можешь не вернуться. Потому что здесь всем нравится. И мертвая змея, которую, уверена, они нашли в саду, скорее всего, умерла естественной смертью. Никакого вреда, никакой гадости. Позвольте мне спросить, когда вы пошли осматриваться, вы заперли за собой дверь?

Я качаю головой.

— Нет, я… — я даже не закрыл дверь.

— Ну и вот, — говорит она с довольной улыбкой, хотя это выглядит жутковато, ведь ее глаза в тени. — Кто угодно мог прокрасться внутрь, и вас долго не было. Что касается крови, возможно, это обман зрения. Иногда видишь то, что хочешь видеть. И не забывайте, что вы в школе магии. Не стоит недооценивать некоторых студентов. Многие из них проявили склонность к силе иллюзии.

— Я знаю, что видел, — твердо говорю я, скрежеща зубами. — Это был не розыгрыш.

— Возможно, студентка, одетая в ночнушку, или, как я уже сказала, иллюзия, — говорит она. — Здешние студенты будут постоянно вас удивлять. Вы уже напряжены, да?

Затем она машет на прощание и поворачивается, ускользнув из столовой, как призрак в черном, потягивая кофе на ходу.

Я смотрю ей вслед, совершенно сбитый с толку. Она может быть права? Это все — шутка студентов? Я оглядываю комнату, пытаясь увидеть, смотрит ли кто-нибудь из них в мою сторону и смеется ли, но никто не обращает на меня внимания.

Тихо выдыхаю, прежде чем сделать большой глоток кофе, который уже остыл от долгого разговора. Наверное, к лучшему, что я выпил не слишком много — не хочу усугублять свое беспокойство.

Возвращаюсь к столу, где оставил учебник по кристаллам в Древнем Риме, и с удивлением вижу, как мисс Питерс листает страницы.

— Доброе утро? — спрашиваю я, подходя.

Она поднимает взгляд, и ее лицо краснеет еще больше.

— О, простите, — говорит она нежным голосом. — Я искала ее в библиотеке. Не знала, что вы взяли.

— Берите, если хотите, — говорю я ей. — Или я могу вернуть ее в библиотеку, и вы возьмете под запись, если любите правила.

— Нет, все в порядке, — говорит она, протягивая руку. — Нас официально не представили. Я Клара Питерс.

Я пожимаю ей руку. Она холодная, но липкая, как будто только что намазалась маслом.

— Профессор Икабод Крейн, — говорю ей. — Вы кухонная ведьма.

— Кухонная ведьма? — спрашивает она, вопросительно изогнув брови.

— Некоторые люди так называют тех, кто хорошо разбирается в травах, растениях и еде. В настойках. В лекарствах. Иногда называют «лесная» или «межевая» ведьма.

— О, — тихо говорит она. — Я себя никак не называю, но в этом есть смысл.

— Как долго вы здесь преподаете?

— Четыре года, — говорит она.

— Ах. Значит, вы не новичок, как я, но и не та, у кого есть большой опыт работы.

— На самом деле, — говорит она со слабой, недоверчивой улыбкой, — я проработала здесь дольше всех. Большинство учителей не остаются больше чем на год или два. Вивьен Генри, женщина, которую вы заменяете, проработала здесь дольше всех. Семь лет. Я думала, она никогда не уйдет.

Добро пожаловать в Сонную Лощину. Ты можешь не вернуться.

— Почему она ушла? — конечно, я ничего не знаю об учителе, должность которого я занял. Даже не подумал спросить. — Работа стала для нее непосильной? Изоляция?

Студенты оставляли мертвых змей в ее комнате?

Клара качает головой, сжимая губы так, что они белеют.

— Нет. Ей здесь нравилось. И она была хорошей ведьмой. Очень могущественной. Устраивала для нас фантастические шоу. Верила в студентов.

Я скрещиваю руки на груди, заинтригованный.

— Так что случилось?

Она выглядит немного нервной. Возможно, я слишком давлю.

— У нее… у нее был небольшой срыв. Говорили, истерика. Однажды она сорвалась и сказала о школе то, что не соответствовало действительности. Она вела себя как параноик, а потом…

— А потом? — уточняю я.

— Ее нашли в озере. Мертвой. Все говорили, что это было самоубийство.

Я этого не ожидал.

— Простите, — быстро говорю я, чувствуя себя неловко из-за того, что спрашиваю так много. Надо было понять намек сразу. — Я не знал.

— Никто не знал, что это произойдет, — тихо говорит она, глядя на свои руки. — До своих приступов она всегда была счастливой. Ее все любили.

— Похоже, мне будет трудно ее переплюнуть, — признаю я, потирая напряженное место на затылке.

— Она была доброй, и вы тоже