своим новым именем, которое до сих пор использовала всего раз, когда познакомилась на пароходе с Шарлоттой.

– Рива. – Она повернулась к нему и протянула руку. – Рива Жанвье.

«Прощай, Розали», – подумалось ей.

Глава 14

ФЛОРАНС

Девоншир, 1944 год

Белинда вошла на кухню, где Флоранс готовила ужин, и принялась расхаживать взад-вперед, бормоча себе под нос.

Флоранс подняла голову. Глаза слезились от лука, который она нарезала.

– Что случилось? Вы меня нервируете.

Белинда закусила губу.

Флоранс вздохнула:

– Послушайте, я готовлю еду, мне нужно сосредоточиться, иначе я порежу палец или обожгусь. Если вам есть что сказать, скажите. Если нет, пожалуйста, сядьте.

– Думаешь, тебе известно о Джеке все? – наконец спросила Белинда.

– Разумеется, нет. А с чего вы так решили?

Белинда склонила голову набок и с любопытством посмотрела на Флоранс:

– Значит, во время вашей миленькой прогулочки он рассказал тебе все? – (Флоранс пожала плечами, не желая затевать разговор на эту тему.) – Выходит, он и о Чарли тебе рассказал?

– Кто такой Чарли?

– Так я и думала, – с упреком в голосе заявила Белинда и ушла из кухни.

Флоранс всплеснула руками. Слова Белинды заинтриговали ее. Был в них какой-то смысл или жена Джека попросту хотела вывести ее из равновесия? Флоранс взглянула в окно и увидела фазанов, беспричинно несущихся к холмам. Их проделки всегда забавляли ее, но только не сегодня. Она нарезала лук, выложила на сковородку, а из головы не шел вопрос Белинды о Чарли. Насколько вообще это важно? Если нет, зачем Белинда упомянула об этом Чарли? А может, Чарли – это девушка, одна из прошлых подруг Джека? В таком случае он рассказал бы Флоранс о ней. Но мог и не рассказать. Если он ни словом не обмолвился о жене, какие еще стороны своей жизни он скрывал?

Закончив дела на кухне, Флоранс прошла в гостиную и села у окна, глядя, как заходящее солнце раскрашивает небо в красные и золотистые тона. Джек растапливал камин. Ей было неловко наедине с ним. Белинда теперь ходила по второму этажу, и Флоранс знала: они с Джеком оба прислушиваются к шагам его жены. Вспомнилось, насколько близки они с Джеком были во время странствий по горам. Флоранс тяжело вздохнула. В Англии никто не понимал и даже не хотел знать, через что они прошли. Эта чертова война продолжалась, и у каждого была своя история, связанная с ней.

– Никак не уймется, – проворчал Джек. – Ты успокоилась?

Флоранс кивнула. Чтобы отвлечься, она стала пересчитывать стекла на трехстворчатых окнах гостиной. У каждого было арочное закругление. Окно, выходящее на задний двор, имело двенадцать стекол, фасадное – восемнадцать, а маленькое боковое – всего девять. Флоранс встала и задвинула шторы. Их нижние кромки утяжелялись свинцовыми шариками, что позволяло противостоять сквознякам и сохранять тепло.

Когда она зашторивала последнее окно, в гостиную танцующей походкой вошла Белинда в облегающем черном креповом платье с глубоким вырезом, украшенным одной ниткой жемчуга, и в туфлях на смехотворно высоком каблуке. Белинда держалась с рисовкой, но ее глаза покраснели от слез или от избытка спиртного – Флоранс могла только гадать. Дрожащей рукой Белинда сжимала полный стакан виски. Несмотря на сильную худобу, она тем не менее выглядела очень красивой.

– Белинда, отдай мне стакан и сядь, иначе ты прольешь виски, – сказал Джек и встал.

Белинда уселась в виндзорское кресло у заднего окна и раздвинула шторы:

– Люблю, когда шторы открыты. Люблю смотреть, как надвигается темнота. Дорогой, ты помнишь, что в Лондоне я никогда не зашторивала окна?

– Не говори глупостей, Белинда, – усмехнулся Джек. – В Лондоне действуют требования светомаскировки. Никто тебе не позволит сидеть с освещенными окнами.

Поскольку язык у Белинды не заплетался, Флоранс решила, что причина покрасневших глаз все-таки слезы, а не виски. Она взяла книгу, которую пыталась читать.

– Смотрю, вы тут приятно болтали, но мне, Флоранс, нужно поговорить с Джеком наедине. Будь любезна, оставь нас.

Джек начал возражать, однако Флоранс уже поднялась.

– Хорошо, – сказала она, симулируя безразличие. – У меня есть дела на кухне.

– Как и надлежит образцовой хозяйке, – с язвительной приторностью произнесла Белинда. – Вот уж не думала, Джек, что это в твоем вкусе.

Флоранс вышла из гостиной, закрыв за собой дверь. Одна часть личности Флоранс жалела Белинду, зато другая – дрожала от гнева. Белинда не сказала ей: «Ступай, дорогуша», но Флоранс казалось, что она слышала эти слова.

Но могла ли она упрекать эту женщину?

Белинду Флоранс воспринимала лишь как помеху на пути к ее жизни с Джеком, хотя, если вспомнить Элен, сама она была такой же помехой для старшей сестры. Белинда имела право находиться здесь и пытаться исправить пошатнувшиеся отношения с мужем. Это Флоранс являлась незваной гостьей, а потому она должна оставить супругов разбираться в их отношениях. Она решила завтра же собрать чемодан и уехать, хотя мысль об отъезде приводила ее в отчаяние.

У нее не было ни работы, ни жилья. Придется возвращаться к матери и жить там, пока не подыщет себе работу. Ей не хотелось уезжать, как не хотелось и возвращаться, ничего не узнав о Розали. Но о путешествии на Мальту нужно забыть до окончания войны. Флоранс жаждала поговорить с Элен и Элизой и спросить их совета. Еще лучше было бы оказаться во Франции и увидеть их. Участие сестер всегда помогало в разрешении ее проблем, и она жалела о невозможности поехать к ним.

Утром ее разбудили розовые лучи зари. Флоранс с наслаждением потянулась и тут же вспомнила вчерашнее. Настроение мигом испортилось. Ей нужно уезжать отсюда. У нее саднило в груди. Достав чемодан, она побросала туда свои немногочисленные пожитки. Закончив сборы, Флоранс выглянула в окно. Небо затянули перистые облака. Она знала, что будет скучать по Мидоубруку.

Прежде чем приготовить завтрак, Флоранс отнесла чемодан к входной двери и повесила плащ на спинку стула в прихожей. На кухне она привычно разожгла «Агу», поставила чайник и отрезала два ломтика хлеба, чтобы поджарить.

В дверях появился Джек в полосатой пижаме. Его волосы были всклокочены.

– Я увидел чемодан, – нахмурившись, произнес он. – Ты всерьез решила уехать?

Флоранс стояла к нему спиной, ощущая на лице жар плиты.

– Флоранс, ты не должна уезжать.

– А как я могу остаться? – спросила она, стремительно поворачиваясь к Джеку. – Белинда – твоя жена. А я… никто.

– Не говори так. После всего, что мы с тобой пережили, ты не имеешь права так говорить.

Чувствовалось, Джек шокирован ее решением, однако она лишь покачала головой.

– Я поговорил с Белиндой. Мы с ней действительно разводимся. Бракоразводный процесс уже запущен. Здесь она не останется и вернется в Лондон.

– Когда?

– Через несколько дней.