из комнаты, чувствуя, что на глазах опять выступают слёзы. Твою мать, Димон! Ты чего такой впечатлительный-то? — прорычал я мысленно сам себе. Я прикрыл за собой дверь, прислонился к косяку, и закрыл глаза, приходя в себя.

— А-а-а, вот ты где! — синхронно прокричали вдруг рядом два детских голоса, — Нашли! Лошадка, ты куда это от нас сбежала? А ну быстро давай катай нас! — требовательно уставились на меня две мордашки. Разом вдруг вспомнились слова матери о том, чтобы я не позволял на себе никому ездить, и появилось огромное искушение послать их куда подальше. Но, чуть подав, я всё же отказался от этой идеи. Что-то, может разум, а может инстинкт самосохранения, подсказали мне, что мать Димона вовсе не их имела ввиду при этом. Так что придётся терпеть. Вообще, разбаловал он их, конечно. Уже не такие они и маленькие, по семь лет каждой. Скоро восемь будет. Большие уже для таких игр-то! Надо будет придумать для них какие-нибудь другие забавы, ну а пока…

— Так! — хлопнул я в ладоши, — Предлагаю лучше в прятки поиграть. Вы бегите прячьтесь, а я досчитаю до двадцати, и пойду вас искать! — и искать я вас буду очень долго, мысленно усмехнулся я.

— Ура-а! Прятки! Только ты лучше до тридцати считай! — прокричали они уже на бегу, сломя голову уносясь от меня.

— Да хоть до ста, — проворчал я, никуда не торопясь. Ещё был только вечер субботы, так что до вечера воскресенья я был абсолютно свободен и готов был сбежать куда глаза глядят. Даже угроза для жизни уже не казалось такой страшной. Брат, как я понял, к отцу так и не пошёл, видимо, действительно решив сдержать слово. Поступок, конечно, дурацкий, но сейчас он мне был только на руку. Сам он сегодня весь день отсыпался в своей комнате, лишь пару раз вылезал оттуда до туалета и обратно с крайне помятым видом. Было очень похоже на то, что ночью он догонялся в одиночку, и, судя по запаху, точно не вином, а кое чем покрепче. Средний брат с отцом уже с утра укатили на работу и до сих пор не приехали, ну а я, как я уже говорил, выступал в роли няньки для сестёр. Вот радость-то…

* * *

Ни за что бы ещё пару дней назад не подумал бы, что буду так радоваться при виде дворца, вылезая из машины. И дело было не только в том, что я думал, что тут мне будет находиться безопаснее. Я за эти так называемые «выходные» так вымотался, как никогда в жизни до этого не уставал.

Я вылез из машины, весело попрощался с Демьяном, и бодро поскакал ко входу, приготовив пропуск. Взбежал по ступенькам, и тут меня вдруг окликнули.

— Дмитрий! — раздался где-то рядом строгий мужской голос.

— А? — не понял я, кому это я тут мог понадобиться и огляделся по сторонам. С дальнего конца ступенек мне махнул рукой какой-то мужик в длинном коричневом пальто. В свете последних событий меня это крайне насторожило, и я предпочёл его не заметить, и двинуться к спасительным дверям.

— Дмитрий Чарторыйский, я к вам обращаюсь! — рявкнул он строго, требовательно глядя на меня, — Уделите мне минутку, уж будьте так любезны! В противном случае я буду вынужден рассказать о вашем безобразном поведении вашему отцу и вряд ли оно ему понравится!

— Всё нормально? — выглянул тут из дверей один из гвардейцев, охранявших вход. Видимо, их насторожило, что слишком я долго у дверей торчу, не заходя внутрь.

— Да, всё пучком, — задумчиво бросил я, и двинулся к этому незнакомцу. Вряд ли бы потенциальный убийца угрожал бы мне отцом.

— Кто вы и что вам от меня надо? — тщательно скрывая раздражение, поинтересовался я у странного мужика, предварительно не забыв покопаться в памяти Димона. Вдруг это какой-то его знакомый, а я его сейчас не узнаю? Никакой информации о нём я там не нашёл, и слегка приободрился.

— Ну и короткая же у вас память, — пренебрежительно фыркнул он, а я опять напрягся. Неужто всё же знакомы?

— Мы хоть и виделись всего один раз, но это было не так давно, всего с полгода назад. Нас представила друг другу моя дочь, Мирослава Князева. Хотя чему я удивляюсь? У всей нынешней молодёжи проблемы с памятью. Какие полгода? Не помнят уже того, что было неделю назад, — проворчал он, холодно глядя на меня, — Я Алексей Сергеевич Князев.

— Так чем обязан, Алексей Сергеевич? — скучающим тоном поинтересовался я, — Давайте быстрее. Я опаздываю.

— Чем обязан, говоришь? — прошипел он, — Да я башку тебе готов открутить за то, что ты сделал с моей дочерью, мерзавец!

— А вы, простите, тоже прожили долгое время в каком-нибудь буддистском храме, изучая несколько лет различные боевые искусства? — с подозрением поинтересовался я, оглядывая его довольно щуплую фигуру. Надо было сразу детали уточнить, а то я, помнится, уже обжёгся тогда с Монахом, поведясь на его вовсе не мощный вид.

— Что? — аж растерялся он, изумлённо вытаращившись на меня, — Какие ещё храмы? Что за дичь ты несёшь?

— Тогда, может, вы маг? — продолжил уточнять я, вовсе не желая, чтобы меня поджарили какой-нибудь молнией.

— Нет, не маг! Хватит уже бред нести! — рявкнул он.

— Отлично! — расплылся я в улыбке, — Тогда извольте идти нахрен со своими претензиями, уважаемый! И идти быстро-быстро, пока я не решил познакомить свой кулак с вашим лицом, — и я стал демонстративно разминать кулаки.

— Ты совсем идиот, что ли? — удивился он, — В прошлый раз ты мне умнее показался. Если ты меня тронешь, я же тебя просто посажу. Тут вон свидетелей полно. А ещё и за домогательство дочери можешь в довесок срок получить. И сядешь ты лет на десять тогда.

— Что ж вы мне тогда про откручивание башки заливали? — мрачно спросил я, раздосадованный тем, что сам об этом не подумал. Привык, что мне раньше всё с рук сходило, а сейчас за подобное у меня действительно проблемы могут быть, — Сами не боялись присесть? И ещё большой вопрос, кто там кого домогался. И вообще, радуйтесь, что я после всего этого не пошёл побои снимать, и не подал заявление на вашу дочь! — перешёл в наступление я, прекрасно помня, что лучшая оборона — это наступление.

— Да как ты смеешь такое говорить про мою дочь! Да я…! — аж надулся он.

— Смею! — перебил я его, — У меня и свидетели есть, что ваша дочь уже поздней ночью сама пришла в нашу комнату, что вообще-то не положено, и позвала меня к