Именно тогда у Сергея и забрезжила идея “Виртуальной могилы”. Может, Федоров и предсказал генетическое клонирование, но он не мог предвидеть достижений цифровых технологий. Для воскрешения человека не нужны атомы и молекулы, достаточно только слов. Слов, записанных в цифровых документах. В мейлах, чатах, эсэмэсках, твитах. Если в одном месте собрать и обработать все возможные тексты, выданные за жизнь человеком, и прогнать их через фильтр, выявляя характерные образчики речи, можно создать его лингвистический портрет, что равно восстановлению его сущности или, другими словами, его или ее души. А когда это проделано, можно все настроить так, чтобы восстановленная сущность человека общалась со своими родными и, что так необходимо, направляла их и поддерживала. Даже Вику удалось пронять, когда он рассказал о своей идее.

– Виртуальный голос, – повторила она со знакомым голодным блеском в глазах. – Грандиозная иллюзия. Исключительно рентабельная иллюзия.

Сергея подбросило от оглушительного гудка, сигнализировавшего о прибытии. Он пробрался сквозь толпу поближе к выходу, пока паром со скрипом и скрежетом бился об изношенные бревна, неуклюже швартуясь у причала. Паромщики опустили на палубу мостки, и Сергей начал протискиваться к ним вместе с другими сонными, голодными. недовольными пассажирами.

Он был почти уверен, что это его последний рабочий день в “Лэнгли Майлз”. Характеристики звучали хуже некуда.

“Сергею необходимо проявлять больше инициативы и брать на себя больше ответственности в своих проектах”.

“Сергею необходимо продемонстрировать позитивные изменения во взаимоотношениях с коллективом”.

“Сергею необходимо более конструктивно реагировать на критику”.

Еще в России, когда он только получил письмо о поступлении в Нью-Йоркскую школу бизнеса, Сергей представлял свое будущее совершенно иначе. Он будет сидеть в собственном просторном кабинете, склонившись над внушительным рабочим столом, читать, размышлять, придумывать разные блестящие финансовые стратегии. Эти фантазии как-то не предполагали младших должностей, неуживчивых начальников, ячеек в опенспейсе, пропусков в туалет, корпоративных вечеринок, корпоративных дней рождения, корпоративных дней жителей района, корпоративных вечеринок перед рождением ребенка, обрастания полезными деловыми контактами, налаживания отношений, умения вписываться в коллектив. Неспособности вписаться в коллектив.

Для начала его разочаровало то, что Нью-Йоркская школа бизнеса оказалась не такой уж хорошей. Друзья, так ее превозносившие, скорее всего, имели в виду Школу бизнеса Стерна при Нью-Йоркском университете. И Сергей довольно быстро столкнулся с тем, что лучшие компании не очень-то охотно принимали на работу выпускников его школы.

И все же, поскольку он окончил ее одним из лучших в классе, с первой работой ему повезло. Он устроился финансовым аналитиком в банк “Грей”. Это не была работа мечты, но для начала очень даже неплохо. Сергей протрудился там два года и получал стабильно хорошие характеристики. Он вышучивал их перед Викой и даже цитировал самые нелепые пассажи в письмах Регине и Вадику, но втайне они ему льстили.

“Сергей предлагает отличные концептуальные идеи наряду с практическим их применением”.

“Находит оригинальные и изобретательные решения”.

“Компетентен. Обладает ясным мышлением. Энергичен”.

“Присуще личное обаяние”.

Последнее немало повеселило и Вадика, и Регину. “Твой босс что, запал на тебя?” – поинтересовался Вадик.

Карьера Сергея была просто обречена расти вверх и вверх. Ему предложили другое место с лучшей зарплатой и бонусами и в более крупном банке, чем “Грей”. Они с Викой решили, что один год там, и уже можно будет себе позволить, чтобы Вика бросила работу и поступила в магистратуру.

Проблема в том, что новый начальник оказался психом. “Он выглядит, как бешеная белка”, – жаловался Сергей Вадику и Регине, а они смеялись. “Ну серьезно! – настаивал Сергей. – У него зубы, как у грызуна, и маленькие пустые глазки”. Вика не оценила этого сравнения. Ее жутко раздражало, что Сергей так настроен против начальника. “Это мешает добиться успеха”, – заявила она. Но было трудно не настроиться против. Человек неизменно сваливал на Сергея всю самую нудную и унизительную работу и сделал из него офисного козла отпущения. Самым гадким было его снисходительное пренебрежение. Когда Сергей просил разъяснить тот или иной момент, босс секунд десять пялился на него своими черными глазками-бусинками и изрекал: “А этому что, не учат в бизнес-школе?” А если ему, в свою очередь, доводилось спросить о чем-то, он делал вид, что не понимает ответа из-за произношения Сергея. “Прошу прощения?” – переспрашивал он, или “Можно еще раз”, или просто качал головой.

“Сергей демонстрирует отличные профессиональные знания, но ему следовало бы поработать над своими речевыми навыками”, – написал он в характеристике.

– Ну а если он и правда тебя не понимает? – спросила Вика. – У тебя не такой уж хороший английский”.

Окей, пусть так, Сергей сознавал, что его английский далек от совершенства, но твердо верил, что это с лихвой компенсируют его ум и блестящие способности. Он обожал смотреть интервью с европейскими светилами по каналу PBS. Они тоже говорили с сильным акцентом и делали ошибки в грамматике, но это не воспринималось как недостаток, а скорее как знак превосходства. Они говорили на английском европейских интеллектуалов. И звучал он в точности как у Сергея. Он страшно разозлился, когда поделился этим соображением и Вика в ответ расхохоталась. Тогда произошла их первая по-настоящему серьезная ссора. Вика отказывалась понимать, почему Сергей бросает работу. “Я тоже ненавижу свою работу, и что?” – заявила она.

– Я в два счета найду новую, – сказал ей Сергей.

И нашел. Он устроился в новое место через две недели. Зарплата была почти такая же, как на предыдущем, но нагрузка поменьше, и начальник приятный, по-настоящему приятный человек. Немного бледноват, и болезненного вида, и эти темные круги под глазами, но приятный. Когда через два месяца было принято решение расстаться с Сергеем, он даже не побрезговал объяснить почему. Сергей не виноват, просто идет волна сокращений. Такое случается. “Ага, конечно”, – отреагировала Вика, когда Сергей пересказал ей разговор. Она выкинула торт, принесенный Сергеем, чтобы задобрить ее, прямиком в мусорное ведро. Она пнула его сумку с ноутбуком. Она наорала на Эрика, чтобы он выметался играть на улицу. Сергей считал, что нет причин так выходить из себя. Пообещал за пару-тройку недель найти новую работу, еще лучше. Один раз у него уже получилось, значит, сможет и еще. Что-то он-таки нашел, но тут грянул финансовый кризис, и его почти сразу уволили.

Дальше все неуклонно катилось вниз. Его энтузиазм угас. Нарастала паника. Неуверенность крепла. Резюме полнилось все более долгими простоями. Каждая новая работа, на которую удавалось устроиться, была чуть хуже предыдущей, а усилий, чтобы найти ее, приходилось прилагать все больше. Среди коллег становилось все меньше и меньше выпускников приличных школ и все больше и больше таких же эмигрантов, как он сам.