не получалось вспомнить этого, потому что когда она меня видела, я был в маске. Я узнал ее голос. Узнал ее руки. Бариста оказалась моей напарницей — той самой, которая помогала мне жечь трупы в операции «Альфа». Той самой, что всадила пулю между глаз мистера Дэйла в операции «Браво». Той самой, кого Элис подозревала в уничтожении оперативной группы.

⁃ Мы могли с Вами где-то видеться? — спросила она.

⁃ Могли. Мир тесен.

⁃ Не подумайте, что я пытаюсь с Вами познакомиться… Но… может быть, Вы помните меня? Меня зовут Арнелла.

Арнелла. Авраам Линкольн. Джейкоб Миллер. Имена и фамилии ее образов в Джуджионе содержали буквы ее настоящего имени. Конечно, я ее помнил. Ее дыхание в моем ухе. «Это было круто».

Я сказал: «Если вспомню, я обязательно Вам сообщу». Было трудно сдерживать феерию и восторг, скрывать их за равнодушным ответом. А скрывал я их только из-за опасения открыть правду незнакомке. Что она подумала бы обо мне, сообщи я ей об обещании, данном себе на первом инструктаже? Как отнеслась бы к моей прямолинейности? На мне не было маски, с помощью которой можно исключить эмоциональную составляющую, гнёт общественного мнения существовал. Я боялся реакции Арнеллы. Боялся выглядеть дураком. Боялся отпугнуть ее. Я давал себе время, чтобы решить, как поступить в сложившейся ситуации и молча пил кофе. Привести мысли в порядок было невозможно.

Я ничего не предпринимал для того, чтобы выполнить данное себе обещание. Череда несвязанных с поиском напарницы решений привела меня прямо к ней. Ищущий да обрящет. Стучите, и отворят вам.

У Арнеллы зазвонил телефон. Она взяла трубку, поприветствовала собеседника и через несколько секунд сказала, что занята на работе. Сожалеет о том, что не сможет. Потом телефон зазвонил у меня. Это была прелестная тонконогая курва, мисс о’Райли. Она просила меня прибыть в бюро в срочном порядке, потому что мистер Биссел отдал распоряжение немедленно снаряжать оперативную группу в новый обнаруженный Эпицентр. Я поприветствовал Элис полным именем — нарочито громко, — чтобы Арнелла слышала, что я принимаю тот же самый звонок, который минуту назад приняла она. Когда я соглашался прибыть в бюро в ближайшие двадцать минут, я смотрел в глаза своей напарнице. И она поняла, почему я показался ей знакомым. Но социальные предрассудки помешали мне озвучить то, что мы оба понимали. Я перелил кофе в картонный стакан и вышел из кофейни. Теперь этот страх, эти мелочные ужимки и демонстративная фальшь кажется мне глупостью. Я мог бы сказать Арнелле, сидя за стойкой прямо перед ней: «Я — твой напарник. Ты — моя напарница. Без тебя мне не справиться. Пойдём со мной». И она пошла бы. Она знала, кто я такой и что ее ждёт, отправься она со мной. Но я ушёл один. Сел в такси и ощущал, как удаляюсь от неё — ощущал физически, потому что мы имели связь на другом уровне. И поэтому, когда я погрузился в Джуджион, она тоже была там.

Мы сидели за уже привычным столом — в масках, с кольтами, с тактическими рюкзаками, стоящими подле наших ног. Элис располагалась во главе, но на этот раз у неё не было папки с вводными данными. «Сегодня вы не пойдёте по следам случившихся кошмаров. В операции «Чарли» вы будете предупреждать их в реальном времени. Место, в которое попадёт ваш отряд кипит и бушует. Вам нужно сделать все, чтобы остановить это. Мы не знаем, что там происходит. Делайте то, что умеете. Учитесь новому. Удачи!»

Мы встали и выстроились в шеренгу — друг за другом — ожидая, когда перед нами откроется дверь в неизвестность.

Все та же дверь во все ту же неизвестность.

Когда она распахнулась, запахло пороховым дымом, жженой тканью, пеплом и раскалённым металлом. Мы вышли в Эпицентр по бетонной крошке. В полуразрушенное здание, затянутое смуглым едким дымом и пылью. В небе висел размытый бледный круг солнца. Стояла, ползала, плавала дикая, голодная до жертв жара. Я открыл рюкзак и достал противогаз — без него дышать и видеть было практически невозможно. Остальные сделали то же самое. Безусловно, мы могли обойтись и без противогазов — но привычки, знания и опыт материального мира тяготели над нами. Ограничения наших возможностей воздвигались нами самими. Поэтому проще было надеть противогаз.

Мы вышли из руин здания на дорогу — поеденную рытвинами и воронками от взрывов. Откуда-то издалека — как будто сразу отовсюду — доносился трагичный и печальный азан. Пот кололся и влажнел по всему телу.

⁃ Да здесь настоящая война! — Крикнул кто-то. В противогазах мы все были на одно лицо, — как мы это остановим?

⁃ Пока ничего не известно. Разделимся и прочешем окрестности, осмотримся.

Ко мне подошла моя напарница. Несмотря на то, что у всех у нас было однотипное резиновое серо-зелёное лупоглазое лицо, ее я узнал. Так же, как и она меня.

⁃ Я пойду с тобой. Можешь разогнать пыль? Как тогда туман.

Я сказал, что сейчас дымка войны на нашей стороне. Она может скрыть нас от нежелательных глаз. Мы пошли по изрытой трагической дороге — в сторону, где она становилась еще хуже. У стены одного из рассыпавшихся прямо на глазах зданий сидел мальчонка, прижав колени к груди. Он таращился сквозь пыль, и эта пыль налипала ему на глаза. За его спиной трепетали два огромных обгоревших крыла бабочки. Арнелла подошла к нему, пробовала окликнуть, но впустую. Мы шли в сторону бахающих ударов. Не было криков, не было ответного огня. Игра велась в одни ворота. Когда мы прошли последнее здание, нашему взору открылось бескрайнее поле без единой травинки и любого другого признака растительности. В эту пустыню падали невидимые снаряды — разрывались и поднимали клубы пыли. Несколько человек из тактической группы нагнали нас.

⁃ Что здесь происходит?

⁃ Я не знаю, — ответил я, — бомбёжка? Может, кто-то очень не хочет, чтобы через это поле кто-то прошёл.

⁃ Есть идеи, что там, за полем?

⁃ Нет.

⁃ Осмотримся!

Нам приходилось кричать, потому что ревел иссекающий грозный ветер, грохотали взрывы и противогазы перекрывали слуховые каналы. Один из оперативников достал из рюкзака монокуляр и направил его в поле.

⁃ Там что-то есть!

⁃ Что?

⁃ Там что-то есть!

⁃ Это я услышал. Что именно там есть?

⁃ Похоже, закусочная. Там много народу. Кто-то вроде даже танцует. Они… радуются?

— Что за ерунда?

⁃ Может, кто-то очень не хочет, чтобы это поле кто-то смог покинуть.

⁃