— Оказалось, — задумчиво сказал ведьмак, —что Мильва здорова, хоть все еще носила бандаж на бедрах. Тем не менее онасидела в комнате и отказывалась выходить, ни за что не соглашаясь надетьподаренного ей платья. Дело шло к протокольному скандалу, но ситуацию уладилвсеведающий Регис. Процитировав с дюжину прецедентов, он вынудилкамергера-маршала двора принести лучнице мужскую одежду. Ангулема же, наоборот,с радостью скинула брюки и верховые сапоги с портянками, а платье, мыло игребень сотворили из нее вполне симпатичную девушку. Всем нам, что тутговорить, подняли настроение баня и чистая одежда. Даже мне. И во вполненормальном настроении все мы шли на «личную» аудиенцию.

— Прервись на минуточку, — указал движением головыРейнарт. — К нам приближаются клиенты. Хо-хо, к тому же не один — аж двавинодельца. Малатеста, наш клиент, ведет собрата… И конкурента. Чудо из чудес!

— А второй — кто?

— Виноградники Помероль. Их вино, «Коте-де-Блессюр», мыкак раз сейчас пьем.

Малатеста, управляющий виноградниками Ферментино, помахалрукой, подошел, ведя спутника: мужчину с черными усиками и буйной чернойбородой, больше подходящей убийце, нежели чиновнику.

— Позвольте представить, — указал на бородачаМалатеста, — господин Алкид Фьерабрас, управляющий виноградникамиПомероль.

— Присаживайтесь.

— Мы на минутку. К господину ведьмаку относительнобестии из наших подвалов. Из того, что вы, уважаемый, находитесь здесь,следует, что чудище уже прикончено?

— Намертво.

— Обусловленная сумма, — заверил Малатеста, —поступит на ваш счет у Чьанфанелли самое позднее послезавтра. Ох, благодарювас, господин ведьмак. Стократно благодарю. Такой подвальчик прелестный,сводчатый, ориентированный на север, не слишком сухой, не слишком влажный, нуточь-в-точь такой, какой надо для вина, а из-за этого чудища паршивого имневозможно было пользоваться. Сами видели, пришлось там значительную частьподвалов замуровать, но бестия все равно ухитрилась как-то пролезть. Тьфу-тьфу,откуда она взялась, не угадать. Не иначе как из самого ада…

— Пещеры, вымытые в вулканических туфах, всегда бываютполны чудовищами, — мудро проговорил Рейнарт де Буа-Фресве, которыйсопровождал ведьмака уже почти месяц и, будучи хорошим слушателем, успелмногому научиться. — Дело ясное. Де туф, там того и гляди чудищеобъявится.

— Оно, конечно, может, и туф, — покосился на негоМалатеста. — Кем бы он, этот туф, ни был. Но люди болтают, дескать, всепотому, что наши подвалы вроде бы с глубокими пещерами связаны, с самим нутромземным. Много у нас таких ям и пещер.

— Да вот хотя бы, к примеру, наши подвалы, —заметил управляющий виноградниками Помероль. — Цельными милями эти ямытянутся, как и докудова, не знает никто. Те, кто дело это хотел прояснить, невозвернулись. Да и чудовище страшенное тоже там видывали. Якобы… Так вот,поэтому и хотел я предложить…

— Догадываюсь, — сухо проговорил ведьмак, —что вы хотите предложить. И соглашаюсь. Я проверю ваши подземелья. Платуустановим в зависимости от того, на что я там наткнусь.

— Обижены не будете, — заверил бородач. — Хм,хм… Еще одно дело.

— Слушаю.

— Тот суккуб, что по ночам мужей посещает и… мытарит…Которого ее сиятельство убить повелели… Думаю, убивать его вовсе нет нужды.Ведь чудо это никому не мешает, ежели уж по правде-то… Так, посетит когда…Потревожит чуть-чуть…

— Но только полнолетних, — быстро вставилМалатеста.

— Ну прям мои слова, кум, мои… Так и есть, никому этотсуккуб не навредил. А последнее время так и вообще слух о нем как бы затерялся.Полагаю, вас он, милсдарь ведьмак, испужался. Какой же тогда смысл егоутюкивать. Ведь вам, господин, наличные не помешают. А ежели чего недостает…

— На мой счет у Чьанфанелли, — проговорил с каменнымлицом Геральт, — могло бы что-нибудь и поступить. В ведьмачий пенсионныйфонд.

— Сделаем.

— А у суккуба волос с блондинистой головки не упадет.

— Ну, стало быть, бывайте. — Оба управляющихвстали. — Празднуйте в мире, не станем мешать. Праздник нынче. Традиция. Ау нас, в Туссенте, традиции…

— Знаю, — не дал ему договорить Геральт, —святое дело.

* * *

Компания за соседним столом шумела. Ворожили Йуле, ворожилипри помощи шариков из мякины калача и кости от съеденного карпа. Пили при этомобильно. Трактирщик и девки мотались как угорелые, бегая с кувшинами.

— Упомянутый суккуб, — заметил Рейнарт,подкладывая себе капусты, — стал началом достопамятной серии ведьмачьихконтактов заключенных тобою в Туссенте. Потом уж клиенты валом повалили, такчто отбоя от них не было. Вот только не помню я который заявился к тебе первым.

— Тебя в тот момент не было. А случилось это наследующее утро после аудиенции у княгини. На которой, впрочем, тебя не былотоже.

— Ничего удивительного. Аудиенция была личная.

— Тоже мне «личная», — усмехнулся ведьмак. —Человек на двадцать, не считая неподвижных как статуи лакеев, малолетних пажейи вконец умученного шута. Среди перечисленных особ был ле Гофф, камергер свнешностью и ароматом кондитера, несколько согбенных под грузом золотых цепейвельмож. Была парочка субъектов в черном, то ли советников, то ли судей. Былзнакомый мне по Каэд Мырквиду барон «Бычья Голова». Была, разумеется, ФрингильяВиго, особа, несомненно, приближенная к княгине.

И были мы; вся наша компания, включая Мильву в мужскомкостюме. Нет, я неверно выразился, сказав, что были все. Не было с нами Лютика.Лютик, он же виконт Кто-то-Там, сидел, раскинувшись в карле ошую ее остроносоймилости Анарьетты, и топорщил перья что твой павлин. Как и полагалось фавориту.

Анарьетта, Фрингилья и Лютик были единственными особами,которые сидели. Никому больше присесть дозволено не было. А меня радовало ужето, что не было ведено опуститься на колено.

Княгиня выслушала мой рассказ — к счастью, редко прерывая.Когда же я взялся вкратце излагать результаты бесед с друидками, она заломиларуки жестом, говорящим об ее отчаянии столь же искренне, сколь и преувеличенно.Я знаю, это звучит как какой-то холерный оксюморон, но, поверь мне, Рейнарт, вданном случае все так именно и было.

* * *

— Ах-ах, — проворковала княгиня Генриетта,заламывая руки. — Вы так нас огорчили, господин Геральт. Так огорчили.Поверьте, сочувствие переполняет наши сердца.