— Эй, мальчик, принеси еще вина. Утро уже, вон факелы зажглись, — толкая спящего мальчика под столом, проговорил Питер и взглянул на брата. — А ты значит, нас всю ночь охранял?

— Да, только все бесполезно, вы так спали, что слышно было только твой храп и ее — показав на Мэл — сопение. Да и с этой девушкой у тебя точно ничего не получится.

— Это с чего это? Красива, умна, и уже почти моя. Мы же ночь спали на одной кровати, так что не суди братец, но я не люблю делится.

Дазан сел напротив брата и вздохнул: — Я тоже. Девушка моя.

— Эй, а не важно, что я здесь? — Мэл села на кровати, свесив ноги с нее, и стала искать сапоги. — И куда я их бросила?

— Под столом, — указал ей Дазан и повернулся к брату. — У тебя уже есть любимая, во снах, а она — моя.

— Я ничья, я своя собственная, — тихонько подходя к столу и наклоняясь к сапогам, которые действительно были брошены у одной из ножек. Питер перехватил ее за талию и усадил к себе на колени: — А может она из моих снов? Ты же не видел девушку из моих снов. У нее светлые волосы, глаза фиалковые и кроткий взгляд.

— Конечно и там она вся сияет как солнце, — глядя за его действиями и мрачнея с каждой секундой, игнорируя его слова указал Дазан.

— Нет, там она чернее тучи, почему то магия у нее черная, — задумчиво ответил Питер и посмотрел на Мэл.

— Ну вообще-то я могу быть такой, — Мэл как только сказала эти слова, увидела как кулак Дазана опустился на стол и прижалась к Питеру, посчитав его наименьшей угрозой.

— Ну вот видишь, она может быть такой, так что ее солнцеликость, лишь побочка к ее темноте. Я принимаю это как небольшой изъян, — вдыхая запах ее волос и улыбаясь брату, удерживая девушку за талию и наслаждаясь ее мягкостью и запахом, сказал Питер. А Дазан уже два кулака опустил на стол, который не только вздрогнул от его желания наказать или придушить, но кажется одними постукиваниями здесь не обойдется. Мэл еще сильнее прижалась к Питеру: — Может я пойду?

— Сиди, он ничего не сделает. Сейчас побуянит и сбежит, всегда сбегал, — прошептал ей в ухо Дазан.

— Сейчас не сбегу. Она моя. Я слишком долго ждал, не поверишь, но не могу уже без ее запаха, ее кожи, волос, глаз.

Мэл замерла, как и Питер, слушала слова Дазана и видела как изменилось его лицо, как разгладилась складка между бровей, тонкие губы тронула улыбка, которая отправила Мэл к тем богам, которые дали возможность любить женщине мужчину с таким взглядом и такой улыбкой. Внизу живота у нее разливался жар, который мог утолить лишь поцелуй этого красивейшего мужчины. А жар от рук Питера разливался по ее спине, переходя к позвоночнику и отдаваясь где-то в области копчика. Она шептала, как ей казалось себе под нос, но слышали ее очень хорошо: — Сицилия говорила про Дазана и Питера, которые якобы мои мужья.

— Что? — голос Питера где-то в области затылка вывел ее из задумчивости о губительности мужчин на женское либидо.

— Я это вслух сказала? — пискнула Мэл.

— Да, — теперь над ней нависал Дазан и смотрел прямо в ее глаза.

— Надо с Сицилией поговорить, — ее голос вздрогнул, когда губы Питера нашли ее ушко, а руки Дазана легки на ее плечи.

— Давай потом, ты такая сладкая, что оторваться от тебя будет сложно, — шептал Питер, убирая волосы с шейки и покрывая ее поцелуями, заставляя покрываться мурашками ее тело.

— Если мы мужья, то это все меняет, — рука Дазана легка на ее подбородок и слегла сжала его, заставляя приподнять голову вверх к нему. А потом был поцелуй, который заставил Мэл усомниться в реальности мира.

«О боже, как же он целуется! В животе уже не бабочки, а целый пчелиный рой. А на плече Дазана тоже должна быть татуировка», — уже где-то на краю сознания отметила Мэл, надеясь что она там будет.

От Автора!

Простите за ожидание. Всем кому история нравится и для того, чтобы извиниться, сообщаю, что проды будут идти каждый день, вплоть до вторника.

Ох уж эти мужчины

А потом было безумие под названием любовь, только Мэл чувствовала себя пропащей женщиной, ведь за последние несколько дней у нее было столько любви… Но все что происходило было настолько естественно, что она лишь только вздыхала по своей девственности и желала чтобы эти двое мужчин никогда не встретились с генералом Яном, ведь тот же обещал убить всех кроме Анн. Ну, он про него только и слышал, остальных — нет. Может пронесет? А ее любили со знанием дела, да еще так, будто эти двое мужчин вообще никогда не видели тела женщины. Каждый миллиметр ее тела был исследован, зацелован и оглажен. Ее не только целовали ее и гладили, обнимали, щекотали и вообще делали все, чтобы она расслабилась и получала удовольствие. А какие у них тела… О таких в том земном мире она могла лишь мечтать, потому и мечтала. И не только. Она их гладила, прикусывала маленькие соски, кожу на ключице и ощупывала без стеснения грудную клетку, упругие ягодицы. И конечно же стонала, протяжно так, что делало мужчин рядом с ней добрыми, ласковыми и нежными. О как они старались… Даже страшно стало, когда Дазан не выдержал и ворвался в нее, благо она уже была готова ко всему, лишь бы получить разрядку, потому что они умело подводили ее к пику и останавливались, будто наслаждались ее пыткой. А Питер наоборот был ласков и нежен до последней секунды, даже когда почувствовал, что Мэл уже содрогается от судорог, продолжал нашептывать — как же она прекрасна и вбиваться в нее, чтобы усилить ее удовольствие. Дазан убирал светлые волосы с ее плеч и впивался зубами в ее нежную кожу, заставляя ее дрожать от возбуждения такой ласки. Правда за что получил выдранный клок волос, но был вознагражден поцелуем, который вознес его на вершину блаженства, потому что Мэл не постеснялась и взяла в ротик его член, который тут же стал твердым и опять был готов к бою.

Несколько часов любви и двое молодых людей взяв в плен своих рук уставшую девушку, спали у нее на груди, пытаясь привести не только мысли в порядок, но и тело. А Мэл снился