за существо! Несимметричное, застывшее в неестественном равновесии, оно висело в воздухе, чёрное не только материалом, из которого отлито, но и давящим ощущением внутренней черноты.

Сильнее пугало лицо: тройной неровный рот как три сломанных узких щели, несимметрично изогнутых друг под другом. Тройная дыра-мембрана вместо носа, с выступающим надгорбием. И три глаза, лежащих косо, тройным почти вертикальным лепестком.

Глаза с’харна были закрыты, словно ему не требовалось смотреть; он не двигался, равнодушный и замкнутый, отрешённый от мира, слишком мелкого для одного из великих. Но Одиссею показалось, что три глаза неотступно следят за ним и смотрят изнутри — внутрь. Человек ощутил липкое напряжение и тревогу.

Осознав ещё кое-что, детектив резко повернулся в сторону Схазмы, и его опасение подтвердилось: сэлла застыла, глядя на с’харна, все её глаза были жадно направлены на него, кончики щупалец тянулись к надменно-отрешённому существу, словно оно было величайшим сокровищем, в котором Схазма нуждалась и ради которого была готова на что угодно.

Одиссею всё это очень не нравилось.

— Чего все замолчали? — хмыкнул змей. — Понятия не имею, чем эти с’харны вас так восхищают, но допустим. Важнее, кто в центре, это природный вид наших хозяев?

— Ты же играл в игру, — шикнула Шера. — Конечно они.

В центре плыла самая маленькая статуя: изящное существо из десятков тысяч гладких, слегка ребристых зёрен, которые складывались в спиральные гребни и волны, словно бахромистый волчок. Да, такими были архаи основную часть своей истории, пока не превратились в гуманоидов.

— А что за четвёртая раса? — озадаченно спросил Охотек. — Экое чудище. Все говорили, Схазма ужасна, но это… по-моему куда серьёзнее.

— Это сайна, — сказал Одиссей пересохшим горлом.

Статуя медузы была гораздо больше остальных: двадцать метров в диаметре овального тела и сотня метров нитей, вздыбленных, смешавшихся и застывших, как непроходимый чёрный лес. Другие фигуры казались перед ней крохами.

— Что у неё в щупальцах? — Шера подалась вперёд. — Жертвы?

Глаза хищницы вспыхивали, просвечивали, сканировали и анализировали сотни разных фигур, малых и крупных, которые терялись в сплетениях нитей сайны и были почти не видны. Одиссей, слепой по сравнению с другими игроками, их бы и не заметил, но когда сказали, прищурился и разглядел. Нити сайны пронзали каждое существо, а те застыли в искажённых позах, окутанные сонмом чёрных лент.

— Все они разумные, — испуганно сказал Лум. — Смотрите, тут есть каждая из наших рас.

Он указал на ваффу, перевёл палец на человека, на крулианца… и даже на маленького хистероида, который скривился, прошитый нитью в нескольких местах.

— Отвратительный каннибализм, — отрывисто бросил старый учёный, два тела змея неряшливо сплетались и расплетались, выдавая смятение.

— Но величественный, — тихо сказала Схазма, сомкнув и срастив все рты на своём теле, кроме одного.

Лум поёжился, Геометрис издал краткий рокочущий звук и оторопело дёрнулся на месте, Шера взглянула на Схазму, мечтая убить и сожалея, что не способна. Магнат почесал подбородок, его одутловатые щёки задумчиво надулись и спали. Ана молча смотрела на Фокса, и её лицо ничего не выражало, а волосы продолжали немыми каштановыми волнами лежать на плечах.

— Значит, это архаи, которые посеяли жизнь, — лапа Шеры совершила хватательный жест, выпустив пятёрку фазовых когтей. — И их дети, четыре цивилизации, которых они создали… для чего?

— Не создали, — возразила Ана. — А синхронизировали во времени. Эволюция вела эти расы каждую своим темпом и путём; они были обречены прозреть, развиться до своего предела и вымереть в разные времена, в одиночестве. Древние не могли спасти себя и дожить до появления потомков, но они решили дать шанс тем, кто шёл за ними. Каким-то образом они направили эволюцию: одним ускорили, другим замедлили. Чтобы все четыре расы пришли к разуму в одну эпоху, смогли встретиться и договориться.

— В чём же испытание? — напружиненное тело кошки было готово к моментальному прыжку, не важно, для атаки или защиты.

И словно ей в ответ над каждой из четырёх статуй по кругу появился сияющий синий знак. Нет, стоп, над каждой из пяти статуй по кругу. Место над головой Свийса, где сгусток воды пытался сложиться в фигуру, но так и не смог, тоже воссияло. Как и раньше, символы адаптировались для каждого смотрящего, так что Одиссей прочитал их интуитивно и легко:

Знак созидания у мордиал.

Переплетение красоты у иксарцев.

Пылающий символ войны или битвы у неизвестной расы.

Величественное знамение времени у сайн.

И будоражащий символ предела возможностей… и решимости преодолеть этот предел у С’харнов.

В воде прочертились сияющие линии, которые разделили круг на пять секторов, а над статуей архаев воссияла сфера отсчёта. Пятьдесят секунд, сорок девять, она медленно таяла, оставляя достаточно времени, чтобы принять решение.

— Выбирайте, какой путь вам ближе, — сказал Одиссей и шагнул в сектор сайн.

Никому из восьмерых и не требовалось пояснений, Ана первой вошла в сектор Мордиал, Геометрис вплыл туда секундой позже. Лум со страхом глянул на Фокса и мрачную громаду, нависшую у детектива над головой, и пробежал к иксарцам, в сектор красоты.

— Где ваша смелость, молодёжь? А как же бросить вызов вселенной? — саркастически осведомился Свийс, пыхнув из трубки, и бодро заполз в сектор C’харна.

— Хм, — Охотек подкинул в руках какой-то увесистый реликт, который выглядел, как маленький роскошный дворец из чистого гласиора, и пренебрежительно сунул его в карман. — Всё тлен, кроме времени.

И встал рядом с Фоксом.

Схазма скользнула вперёд, её нижние щупальца шуршали и волновались бахромой, а верхние гипнотически развевались, словно в глубине воды. Конечно, она выбрала битву.

Последней шагнула Шера. Шерсть на её загривке поднялась дыбом, инстинкт выживания протестовал против этого шага — ведь она знала, что в открытом сражении Схазма безоговорочно победит. Но Охотница была рождена, взращена и закалена, как боец. Сколько испытаний она прошла, сколько побед одержала, чтобы оказаться здесь. Всё, чем она являлась, не позволило Шере отступить. Она вошла в сектор битвы и встала рядом с сэллой, а та улыбнулась и качнула головой.

Последние секунды истекли, и секторы, в которых стояло по одному игроку, погасли, а те, где оказалось по двое, вспыхнули сильнее.

— Я не могу двинуться, — сообщила Ана.

Судя по спокойному тону, она заранее понимала, что так произойдёт, и просто информировала остальных. Одиссей даже не пробовал сойти с места, он знал, что поле Древних приковало его к сектору. Всем было ясно, что они голосуют, каким именно станет следующее испытание — и сейчас тройная ничья. Значит, голосовать смогут лишь двое оставшихся.

— Лум, Свийс, решение за вами, — озвучил детектив.

Над архаем вспыхнула новая сфера: двадцать пять, двадцать четыре…

— Только не битва! — ваффу всплеснул руками и мягкими щупами и быстро перебежал в сектор созидателей-мордиал.

Свийс замер, колеблясь.

— О чём вы задумались, профессор? — удивился Лум. — Ситуация в нашу пользу, один шаг, и будет что-то созидательное!

— Творчество не моя сильная сторона, — покачал головой крулианец. — А в отличие от вас, восторженный молодой этноид, я хочу победить в играх, а не проиграть.

Змей делал выбор между боем и временем, но любой из них привёл бы к новой ничьей.

— Если будет бой, мы проиграем сэлле! — воскликнул Лум. — Разве вы хотите с ней столкнуться?

— Ты вроде тоже учёный, а думаешь не головой, — прошипел Свийс. — Всё это время Древние защищают нас друг от друга, и даже эта маньячка не в силах преодолеть защиту. В каждом испытании, где мы сталкивались друг с другом, игра давала нам инструменты. Здесь будет так же, мне не придётся драться своими хилыми руками.

— Но когда падала планета…

— Это было не испытание-бой, а испытание-свобода. Просто она, — раздвоенный хвост указал на Схазму, — выбрала всех убивать. Я думаю… Нет, уверен: для испытания-боя нам дадут равные шансы. Какое-нибудь оружие Древних, или мы все превратимся в совершенно одинаковых по силе существ. Что-то в этом духе, ясно?

Лицо ваффу неуверенно скривилось, он явно опасался, что профессор окажется неправ.

Осталось меньше семи секунд. Свийс расплескал воду, торопливо скользнув к Схазме и Шере, в итоге в секторах Войны и Созидания было по трое. Фокс ощутил, что может двигаться.

— Решать вам, мистер читер, — сварливо сказал змей. — И вам, мистер богатей.

Возникла новая сфера: десять, девять…