Я только кивнула.

— Подождите, а… А когда его убили? — наморщил Георгий лоб.

— Пятнадцатого февраля, поздно вечером, — сообщила я.

— Значит, я звонил ему незадолго до убийства? — воскликнул Гуцаев. — Может, я действительно ошибся номером?

— Вы знаете, Георгий, я была свидетельницей вашего разговора и могу подтвердить, что вы беседовали именно с Олегом Амвросиевичем, — поведала я.

Георгий смотрел на меня недоверчиво. Это и понятно — почему оказалась свидетельницей? Кто я вообще такая? В голове у Гуцаева сейчас явно творилась каша, он никак не мог разобраться в ситуации.

— Чтобы вы поверили, что я слышала ваш разговор, я могу передать его почти дословно, — сказала я. — Разумеется, только то, что говорил Челидзе.

И я пересказала Георгию все фразы, которые мне довелось услышать от Олега Амвросиевича.

— Да, все верно, — растерянно произнес Гуцаев. — Но как же он мог так? Почему? Что случилось? И что делать теперь?

Увы, ни на один из этих вопросов я не могла ответить, хотя странное поведение Челидзе меня сильно взволновало. В самом деле, что произошло?

В этот момент у меня зазвонил мобильный. На связи был Савельев. Я вышла из машины, оставив Георгия на попечение Андрея.

— Женя? Слушайте меня внимательно, — заговорил Алексей Алексеевич. — Сегодня же возвращайтесь в Тарасов, свяжитесь со мной, там получите дальнейшие указания.

Я не стала задавать лишних вопросов, только рассказала про Георгия и странное поведение Челидзе незадолго до смерти.

— Разберемся, — произнес Савельев свою любимую фразу. — Я вас жду. Андрей пусть остается на месте.

Мне показалось, что известие насчет появления Георгия совсем не заинтересовало Алексея Алексеевича. Он явно был полон каких-то своих планов и идей. Я вернулась в машину.

— Я возвращаюсь в Тарасов, — бросила я Андрею.

— А как же я? — вдруг спросил Георгий.

Мне было нечего ему сказать. Я просто пожала плечами. По-видимому, ему тоже в Турции было делать нечего, поскольку Челидзе не успел выполнить перед ним своего обещания.

Тарасов встретил меня унылой февральской метелью. Ни грамма весны, ни грамма тепла. Только предложенный Савельевым коньяк меня немного согрел.

— Ну что, Женя, в принципе никакой катастрофы нет, — говорил Алексей Алексеевич, сидя в кресле напротив меня. — Насчет того, кто виноват, у меня есть кое-какие идеи.

Это я поняла еще в Анталье и теперь очень хотела выслушать соображения президента «Атланта».

— Все, конечно, произошло с некоторым нарушением системных законов, — как всегда витиевато начал Савельев, — устранение Челидзе явно не вписывается в схему. Но это только потому, что мы не знаем всех элементов. Их предстоит узнать. Тебе и еще одному человеку, — важно сказал Алексей Алексеевич и добавил: — С которым я тебя сейчас познакомлю.

Алексей Алексеевич встал и подошел к окну. Потом раскрыл его и сказал:

— Михаил Анатольевич, заходи сюда…

В кабинет моментально ворвался холодный воздух, и я поежилась. Слава богу, Савельев тут же закрыл окно. Очень скоро в кабинет постучали, и следом появился худой, как жердь, мужчина с помятым треугольным лицом. На вид мужчине было лет пятьдесят. Живыми на его лице были только глаза навыкате, которыми он сначала вытаращился на самого Савельева, а потом и на меня.

— Михаил Анатольевич Кудрявцев, детектив, — представил мне мужчину Савельев. — Сейчас мы обсудим детали вашей поездки в Сочи.

— Почему в Сочи? — тут же спросила я.

Савельев выдержал паузу, снисходительно на меня посмотрел, потом добродушно прищурился и проговорил:

— Туда вчера направился мой предшественник Агапов. И там проводит сборы команда «Восход», администратор которой, Александр Викторович Козлов, был замечен вами, Женя, в Анталье. Козлов внезапно появился там в день убийства Челидзе. Оттуда же на следующий день уехал к команде в Сочи.

— Откуда у вас такая информация? — спросила я.

Савельев пожал плечами, продолжая добродушно улыбаться и качать головой.

— Я не раскрываю источники своей информации. Это принцип работы, — важно заметил он. — У вас, Женя, ведь тоже есть свои профессиональные секреты.

Я, в свою очередь, пожала плечами.

— Так вот, — продолжил президент клуба, — совпадение всех этих деталей очень подозрительно. Михаил Анатольевич, — кивнул он в сторону сухопарого мужчины, — займется расследованием, а вы его будете охранять. О чем в Сочи будут разговаривать Агапов и Козлов, теперь не ваша забота, а проблемы детектива. Ваша задача — обеспечить безопасность.

«Ну и ладушки, — с облегчением вздохнула я. — И снова выезд на курорт. Правда, снова не в сезон. И действительно, почему это туда именно сейчас направился господин Агапов? Если на отдых, то мог бы выбрать другое время. Значит, по делам…» В принципе логика в рассуждениях Савельева была. Но это уже действительно не моя забота — разбираться в хитросплетениях футбольного закулисья. На сей раз передо мной была поставлена совершенно четкая задача.

— Вылетаете завтра утром, — подвел итог разговору Савельев. — Вы, Женя, свободны, а с Михаилом Анатольевичем у нас еще есть о чем поговорить.

Кудрявцев и я обменялись рукопожатиями и распрощались до завтра…

…Тетя Мила встретила меня радостно и первым делом спросила, была ли я в амфитеатре. Я машинально кивнула, что да, было дело. Разумеется, ни о каком реальном театре ужасов, что я пережила в горной курдской деревне, я упоминать не стала. Впрочем, как и всегда.

Передо мной вскоре стояла полная тарелка блинов, белела в блюдце сметана, а рядом дымилась наполненная до краев чашечка кофе.

— Масленица, Женечка, — развела руками тетя Мила. — Ешь, а то теперь до Пасхи-то ведь поститься принято!

— И что, теперь мы будем жить по православным канонам? — осведомилась я, отправляя в рот первый блин.

— А что, Женечка, по телевизору вон постоянно, как говорится, агитируют.

«Ну что ж, значит, у тетушки новый загон, теперь будет ломать голову, что приготовить из постных продуктов. Хорошее занятие для мозгов. А вот мне в Сочи придется действовать, как всегда, больше руками и ногами. Но я к этому приучена лучше».

Поедая тетушкины масленичные блины, я мыслями все время, однако, возвращалась к делу Челидзе. Получалось так, что я как бы сбоку припека в расследовании убийства. Нет, я никогда не претендовала на лавры детектива-аналитика, но почему-то интуитивно чувствовала, что Савельев посылает меня в Сочи зря.

Масла в огонь подлил Костя Свиридов, который позвонил мне сам. Он, разумеется, был уже в курсе случившегося в Анталье. Более того, вся активная часть болельщиков нашего города вовсю обсуждала тему криминала в футболе. Свиридов поведал мне, что он лично не исключает любого, самого неожиданного результата в этом деле. И советовал мне быть осторожнее, чтобы, как он выразился, «не подставиться». Но уточнять ничего не стал, отделавшись пожеланием «пораскинуть мозгами».