— Этого не может быть, — растерянно сказала она, — с Рагимомникто не приезжал. Я посмотрела из окна, когда он садился в машину. Там никогоне было. Только он и его водитель. Неужели вы думаете, что мой муж мог привезтинезнакомого человека, убийцу? И оставить его наедине со своей женой? Неужели высами допускаете такую мысль?

— Человек, которого он привез, необязательно был посторонним,— возразил Дронго. — Он мог привезти с собой своего старшего брата, которыйпрошел через калитку на свою дачу, оставаясь незамеченным.

— Но для чего? — не поняла Эсмира. — Он бы мне обязательносказал, что приехал с братом. Зачем нужно было прятать Анвера от меня?

— Чтобы создать ему алиби, — пояснил Дронго. — Сам АнверСамедов говорит, что проехал вечером через дачный поселок.

— Мы сегодня тоже выезжали через дачный поселок, — вспомнилаЭсмира. — Может, он говорит правду?

— Тогда объясните, кого именно привез ваш муж? СамогоПарвиза? Нет, он был в доме. И никуда не уезжал. Мать и жена могут подтвердить,что он не ездил в город. Тогда кто приехал с вашим мужем? Это был либо егостарший брат, появление которого на даче днем они хотели скрыть, либо неизвестный,который ударил Парвиза по голове, а затем, воспользовавшись ночной темнотой иобщей суматохой, скрылся с дачи. Такое возможно?

— Нет, — решительно отвергла она эту версию. — Мой мужникогда в жизни не стал бы привозить неизвестного убийцу, оставляя его на дачерядом со мной. Не забывайте, что на соседней даче оставалась жена Анвера смаленькими детьми и кухаркой. Нет-нет, в машине не могло быть постороннего! Вэтом я убеждена.

— Тогда это был Анвер, старший брат вашего мужа, — невеселоподвел итог Дронго. — Остается только узнать, почему он скрывает этот факт.

Он терпеливо ждал, пока она размышляла. Было очевидно, чтоуслышанная новость неприятно поразила его гостью. Она молчала долго, минуты двеили три. Затем тряхнула головой, словно отгоняя ненужные подозрения:

— Я не думала, что такое может случиться. Иногда мнекажется, что наше общество должно развиваться еще много лет, чтобы женщинапочувствовала себя нормальным человеком.

Он молчал, давая ей возможность высказаться.

— Мы все — еще глубоко патриархальное общество, в котороммужчинам дозволено все, что угодно. Они могут иметь любовниц, интриги настороне, встречаться с кем угодно — все это не осуждается обществом. А кактолько женщина смеет даже подумать о подобном, она сразу становитсяотверженной. Вам не кажется это несправедливым?

— Если думать о подобных вещах, то следует признать, что внашем обществе девяносто девять процентов женщин находятся в подобномположении, — признал он. — У нас не признают равноправия мужчин и женщин и ещедолго не будут признавать.

— Нас выдают замуж в девятнадцать или в двадцать лет, приэтом все вопросы решают родители. Конечно, сейчас не Средние века, и мы можемвидеться со своими будущими женихами, иногда нас даже спрашивают, нравятся онинам или нет. Хотя молодой девочке нравится любой взрослый мужчина, с которым еепознакомят.

Она отвернулась в сторону, чтобы скрыть свое волнение. Затемпродолжала:

— Мы выходим замуж, рожаем детей и становимся рабынями своихмужей. Ни одна из нас не может даже подумать о другом мужчине, не может дажепредставить себе нечто подобное. А любая женщина, которая считает иначе, сразупревращается в изгоя. Ее не принимают в обществе, если, конечно, она невстречается тайком, что, в общем, не осуждается. Главное — соблюдение внешнихприличий, а все остальное безразлично. А вот мужчинам дозволено все. Они могутиметь даже детей от других женщин, даже параллельные семьи. Мы общество ханжейи лицемеров.

— Не знаю, что мне сказать, — признался Дронго, — с однойстороны, я вас понимаю. Конечно, мы далеки от европейского и тем болееамериканского равноправия полов. С другой стороны, свобода человека зависит отсостояния его души.

— Не всегда, — возразила она, — иногда вы кажетесь мне несовсем умным человеком, господин Дронго.

— Вы имеете в виду в отношениях с вами?

— И со мной тоже. Я должна сама назначать вам место и времявстречи, да?

— Я уже говорил, что отношу себя к категории сомневающихся.Или, если вам больше нравится, я человек трусливый. Только боюсь я не за своюрепутацию, а за вашу. Я думал, что вы меня понимаете. А ваш спич по поводуравноправия я отношу к тайному появлению Анвера Самедова на вашей даче.

— До меня доходили разные слухи, — призналась Эсмира. —Честно говоря, я в них не верила. Он слишком правильный, слишком жадный,слишком мелочный человек, чтобы нравиться женщинам. У моего мужа тоже естьнекоторые черты от старшего брата, но он старается их вытравить. А у старшегоони приняли гипертрофированный характер.

— Жена ему изменяла? — спросил Дронго.

— Не знаю, действительно не знаю. На такие темы мы неговорили, как вы сами понимаете. Хотя я с ней достаточно близка. Она все времяжалуется на невнимательность мужа, его равнодушие, безразличие. Хотите, я скажувам еще об одной тайне наших женщин, о которой никто и никогда вам не говорил?

Он выжидательно посмотрел на нее.

— Наши мужья настолько заняты добыванием денег, настолькоустают на работе, что к вечеру полностью выдыхаются. Я говорила об этом снекоторыми своими подругами. Многие женщины даже забыли, что такое оргазм.Считается неприличным получать его, находясь с мужем в постели. Да и мужья наширешаются «на подвиги» один раз в месяц, или даже в два месяца. После сорокакровь им будоражат только дешевые девочки, которых можно найти за десять«ширванов».

Так называлась местная валюта. Вернее, одна десятитысячнаябумажка, приравненная к двум долларам.

— Мне кажется, вы намеренно утрируете, — попытался возразитьДронго, — и обижаете местных мужчин.

— Какие мужчины? — всерьез разозлилась Эсмира. — Где вы ихвидели? Они думают только о своих карманах и животах. Многие десятилетиями недержали в руках книг. Они не ходят на концерты, на выставки. Настоящие мужчиныгибли на войне, а эти, которые здесь ходят, — только мешки с деньгами. Хорошоеще, что в Баку закрыли казино, иначе наши мужчины проиграли бы все, что толькоможно. Некоторые увлеклись наркотиками, разве вы всего этого не знаете? Я,конечно, говорю о нескольких процентах богатых людей. А остальные озабоченыпроблемами своих семей, думают о том, как прокормить детей, и меньше всегодумают о своих сексуальных проблемах. У нас больное общество. Это я вам какпсихиатр говорю.

— Вы абсолютный пессимист, — возразил Дронго. — А откуда жетогда берутся такие, как убитый Парвиз Самедов? Он, кажется, умел радоватьсяжизни, встречался со многими женщинами.