— Я бы не стал говорить, если бы так не думал. Теперь следующий шаг — как правильно опустить и сложить парус. Многие паруса лишились жизни, брошенные хозяевами на произвол судьбы.

Он закрепил лодку и вышел на мостки, оставив Андреа возиться с парусом. Мускулы немного побаливали от непривычных физических упражнений, но она была довольна, что он доверил ей эту маленькую задачку. Выходит, она действительно усвоила его урок.

Через несколько минут она уже стояла рядом с ним на мостках.

— Мы, правда, не за этим сюда шли, но все равно спасибо. Было здорово. Надеюсь, я не слишком вас задержала.

— Лодки — моя слабость. Однако не забудьте про спасательный жилет, когда решите одна под парусом выйти. Его можно в Роксхаме купить.

— Не забуду. Не зайдете на чашечку кофе?

— С удовольствием.

Они сделали несколько шагов в сторону дома, и Андреа запнулась о кочку. Крепкие руки тут же подхватили ее

— Все в порядке, — заверила она его, но он не выпустил ее руки, и это показалось ей правильным.

Андреа заварила растворимого кофе, даже не подумав извиниться за суррогат. К напитку она принесла коробку печенья, но Род лишь покачал головой и набил трубку темно-коричневым табаком.

— Какую музыку вы любите? — бросил он взгляд в сторону проигрывателя.

— Известные оперы и классику. Попсу тоже вынести могу в небольших количествах. А вы?

— То же самое за исключением попсы. Причем классику я предпочитаю грустную.

— «Пер Гюнт»?

— Да. «Песнь Сольвейг» — моя любимая вещь.

— «Песнь Сольвейг» так «Песнь Сольвейг».

Андреа поставила диск, и комнату залила печальная мелодия. Ни один из них не проронил ни слова, а в конце Род поднялся на ноги.

— Идеально. Но мне пора. Мне еще кое-какие бумаги для утренней почты подготовить надо.

— Я чувствую себя виноватой.

— Не стоит. Я сделал то, что мне хотелось, и получил огромное удовольствие. А вы?

— Это было чудесно. Жаль только…

— Чего жаль? Нельзя оставлять предложения незаконченными.

— Ну, не знаю, стоит ли заканчивать… но мне жаль, что вы не можете поучить меня еще чуть-чуть.

— Почему же не могу? Как насчет послезавтра? Около семи вечера, если погода позволит.

— Если погода позволит… я буду ждать.

Андреа закрыла за ним дверь и прошлась танцем по гостиной. С таким мужчиной — и под парусами! Да с ним в любой ситуации не страшно будет. Теперь она может считать его своим другом. В глубине души она давно этого хотела. И вдруг ей на ушко словно кто-то шепнул — Моника Дрейк, и на мгновение горизонт затянула темная тучка, но Андреа отмахнулась от нее, оставив без внимания. Сегодняшний день — просто сказка, и этого вполне достаточно.

Встреча Андреа с мистером Джеймсоном была назначена на десять тридцать утра в четверг, но денек выдался солнечный, и она поехала в Норвич пораньше. Она уже неплохо ориентировалась в центре города и без проблем припарковалась недалеко от ухоженного массивного замка.

К замку вел каменный мост, в свое время пролегавший над широким рвом. Андреа прошла полпути вокруг замка и снова остановилась. Насыпь здесь была высока, крутой склон заботливо обложен дерном и засажен сотнями нарциссов — по большей части в цвету, но некоторые еще покачивали на ветру нераспустившимися зеленовато-желтыми бутончиками. Зрелище завораживало, испортить его не могли даже бесчисленные автобусы и машины, мчащиеся по дуге Касл-Мидоу. Андреа поднялась вверх по лестнице. Путь ее лежал в адвокатскую контору в тихом переулке прямо через дорогу. Ей пришлось подождать несколько минут, после чего ее проводили в офис, так плотно уставленный выдвижными ящиками с делами, что среди них едва нашлось место для стола мистера Джеймсона и нескольких стульев.

Адвокат поднялся поприветствовать ее:

— Рад снова вас видеть, к тому же при менее прискорбных обстоятельствах. Мистер Сандерс описал мне вкратце суть дела, поэтому я приготовил карту местности. Так чем я могу быть вам полезен?

— Я и сама толком не знаю, — улыбнулась Андреа. — Я получила это письмо и показала его мистеру Сандерсу, и он настоял на том, чтобы я обратилась за советом к юристу, прежде чем отвечать на него.

Она достала из сумочки конверт и протянула его адвокату. Он внимательно прочел послание.

— Насколько я понимаю, вы не просили у полковника Фробишера разрешения пользоваться запрудой, так?

— Нет. Но я проявила самоуправство. У моего берега проходит отвратительная колючая проволока, отгораживающая меня от запруды, и я разрезала ее.

— И это письмо — единственная реакция на ваше… э-э-э… самоуправство?

— Да. Я боялась, как бы меня в суд не вызвали.

Адвокат разложил перед ней план.

— Это копия очень старой карты данной местности. Голубым обозначена вода, этот маленький квадратик — ваш дом. Не могли бы вы показать мне, где проходит забор и где вы его разрезали?

— Вот тут, у самого берега запруды. Столбы стоят в воде. А что это за прямоугольник? Похоже, он на моей территории, рядом с тем местом, где я проволоку обрезала. Там мостки имеются.

— Я так и думал. Квадратик отмечает старую кирпичную печь для обжига.

— А вон та тонкая линия на другом конце запруды? Мак-Флит[2]. Боже, какое милое название! Но если это та заросшая канава, то не слишком подходящее.

Мистер Джеймсон не удержался и рассмеялся:

— В прежние времена названия в Норфолке просто так не давались. Там наверняка действительно много грязи было. Но дело, видите ли, вот в чем. Эта, как вы говорите, «канава» достигала в ширину двенадцати футов и вела прямиком к речке Ант.

Мистер Джеймсон многозначительно замолк, ожидая реакции, точно выдал ей одну из самых занимательных тайн современности. Андреа озадаченно уставилась на него.

— Не сочтите меня за идиотку, но я не вижу никакой связи между канавой и письмом от поверенного полковника Фробишера.

— О, простите меня, мисс Карсон. Это я идиот. Совсем забыл, что вы у нас недавно. Давайте я расскажу вам все по порядку. Несмотря на то, что в данной местности насчитывается около двухсот миль водных путей, большинство из них не пригодно для судоходства — заросли, илом затянулись и так далее. Остальные, в особенности судоходные участки, представляют собой не меньшую ценность, чем земли под строительство. Далее, нетрудно установить, что запруда Килн-Брод и протока Мак-Флит когда-то были судоходными водоемами, и превратить их в таковые снова не составляет особого труда. Таким образом, тот, кто владеет ими, владеет потенциально очень ценными водными территориями. Скажем так, одна лишь запруда принесет двести фунтов в год лишь за право рыбачить на ее водах, умножьте это на два, если расчистить протоку Мак-Флит, чтобы по ней могли ходить небольшие лодки.