знаю, кто должен был заставить меня начать жить, но у приближающейся смерти это точно получилось. У нее и у Виты.

Надо быть осторожным и не превращать это все в сказку, не вовлекаться в вымысел после жизни, построенной на прозаичной практичности. Нельзя убеждать себя в наличии связи между моим порывом приехать в Лондон, случайно обнаруженным плакатом и Витой. Скорее всего, она единственная во всем этом мире верит, что существует секрет бессмертия, который в какой-то фантастической вселенной сможет спасти меня от печальной участи.

Я так отчаянно желаю, чтобы это оказалось правдой. Но, как бы мне ни хотелось упасть в кроличью нору и стать полноправным жителем Страны чудес, нужно отойти от края пропасти и напомнить себе, что пусть вера Виты убедительна и привлекательна, ее мечта несбыточна. Не будет никакого чудесного спасения в последний момент, но это нормально, потому что следовать за Витой я готов по другой причине.

Китти назвала бы это «заключительной миссией», в моем же представлении это подходящий способ провести, возможно, последние дни своей жизни. Эзотерический поиск в незнакомом мире. Каков бы ни был исход, я убежден, что не пожалею, потому что, честно говоря, пригласи меня Вита слетать на Луну в построенной дома ракете из втулок и пустых бутылок из-под моющих средств, я бы наверняка тоже согласился.

Не уверен, что если бы я познакомился с Витой год назад, то она оказала бы на меня такое же влияние. Знаю, я счел бы ее красивой и задумался над тем, не пригласить ли ее на свидание, но, скорее всего, в конечном итоге снова замкнулся бы в себе вместо того, чтобы сблизиться с ней. Так обычно и случалось.

Такой женщины, которая не боится ничего, я до этого никогда не встречал; кажется, ее отвага передается и мне. Ей будто не свойственна неловкость, какую люди обычно испытывают рядом со сломленными и ранеными. Вита смотрела мне в глаза и слушала меня с сочувствием, но без жалости. Ничего из сказанного мною не смущало ее, и это успокаивало. Она лихорадочно твердила о секрете бессмертия и в то же время помогала мне понять, что смерть, даже моя, ничего не стоит. Это всего лишь неизменная часть жизни.

Да, я с радостью за ней последую. Куда бы она меня ни повела, я пойду.

III

Время забирает все, кроме воспоминаний.

Девиз солнечных часов

Глава двадцать четвертая

Джек заходит за мной, чтобы проводить на работу. Такое ощущение, что он соткан из золотистого утреннего света, ждущего меня за дверью. Белая футболка, выцветшие джинсы, которые очень ему идут. Он из тех людей, кто мог органично вписаться в любой период истории, но в то же время выделялся бы из-за своей неземной красоты.

Мы медленно идем по узеньким улочкам Сохо и останавливаемся, чтобы взять кофе и перекусить.

– Ты пошел домой с той барледи? – спрашиваю я.

– Нет, после твоего ухода запал иссяк, – отвечает Джек. – Как будто захотелось чего-то более значимого.

– Ты болен? – смеюсь я.

– Приболел, вот уж точно, – он искоса смотрит на меня. – Ты идешь вприпрыжку. Что случилось?

– Что-то очень странное. Я ходила в клуб «Тайная Вечеря».

– Нашла смысл жизни в Уоппинге?

– Там был Бен, парень с линзой, о котором я тебе рассказывала. Это была случайность, и в то же время не совсем.

– Оу, – говорит Джек. – Он следил за тобой?

– Нет, он не знал, что я тоже в клубе. Просто оказался там в то же время, что и я, но это странно, потому что я видела его ранее тем же днем, и он сказал…

Я на секунду останавливаюсь, пытаясь подавить свои чувства от сказанного Беном, чтобы выдать что-то членораздельное.

– Что? – подталкивает меня Джек.

– Он умирает, – произношу я. – Точнее, умрет в ближайшем будущем из-за аневризмы мозга. Он не знает, когда именно, но это может случиться совсем скоро.

– Вот как, – говорит Джек. – Бедолага.

– На следующий день после того, как он узнал об этом в Лидсе, мы встретились в Лондоне из-за Прекрасной Ферроньеры, из-за картины, которая доказывает, что смерть можно одолеть. Понимаешь?

– Понимаю, – осторожно отвечает Джек. – Тебя соблазняет вера в судьбу.

– А тебя нет? – спрашиваю я.

Джек качает головой.

– Я могу найти ситуацию удивительной и ироничной, не связывая это с предназначением, – говорит он. – Помнишь, как мы с тобой познакомились?

– Такое забудешь, – отвечаю я. – Я тебя чуть не убила.

Он ухмыляется.

– Ты была столь напориста и блистательна, что я даже надеяться на такое не смел, – говорит он. – Мы многого добились в первые годы вместе.

* * *

К той ночи, когда я познакомилась с Джеком, я жила в Лондоне, обожала его и уезжала из него с полдюжины раз, а то и больше.

В каждой жизни, которую я выстраивала, в каждой сфере, где преуспевала, вокруг меня вились мужчины и я непременно притягивала внимание не того человека. Стоило попасться на глаза, и меня уже не выпускали из поля зрения. В конечном счете приходилось отступать, перестраиваться и возвращаться под новым именем с новой историей. К тому времени мне исполнилось 200 лет. Я поняла для себя, кто я такая на самом деле и на что способна, в отличие от дочери купца из Милана. Я знала, что я сильная, смелая и, самое главное, умная.

Лондон, к которому я возвращалась снова и снова, все еще принадлежал мужчинам, но за эти годы мы сплелись с ним, как тайные любовники, и расходились только для того, чтобы вернуться друг к другу с большей страстью. Наш тандем был прекрасен: мы совершали сделки, охватывавшие весь мир, покупали и строили целые улицы с недвижимостью, наполняли сундуки золотом и, самое главное, властью до тех пор, пока мужчины, с которыми я отказалась возлечь в кровать или пойти под венец, не заставили меня расплатиться за слово «нет».

С Джеком я познакомилась вскоре после возвращения в Лондон из Франции, где я провела несколько лет, флиртуя с Парижем и всеми возможностями и опасностями, которые он предлагал. Я вернулась домой в другом обличье, под новым именем, но полная решимости в этот раз пустить такие корни, к которым я всегда смогу вернуться. Я была зажиточной вдовой из Италии, молодой и жизнерадостной, обожавшей выходить в свет и обладавшей безукоризненным вкусом. Меня звали мадам Бьянки.

Ночь была теплой и звездной. Фонари сверкающей дорогой