Бекетова словно ничто не беспокоит.

Машина.

Робот, блин…

— Ты будешь меня разглядывать? — делает движение левой грудью, словно подмигивая. — Или дашь мне чёртову аптечку?

— Да-да. Я сейчас. Могу помочь!

Сажусь слева, именно там рана.

— Я сам справлюсь.

— Но я хочу помочь! Я проходила курсы первой медицинской помощи. Мой папа…

— Твой папа-мошенник словно только и готовил тебя к жизни после зомби-апокалипсиса… Ладно, валяй. Я скажу тебе что сделать. Вытри кровь. Пуля даже не навылет прошла, лишь царапнула. Этот пустяк я бы легко зашил. Но место не очень удобное. Так что ты реально можешь мне пригодиться. Сотри кровь, потом возьми вот тот степлер. Сдвинь края раны пальцами и шлёпни мне несколько скобок.

— Сейчас…

Гора проспиртованных салфеток растёт. Бекетов управляет моими действиями. Но почему-то к горлу запоздало подкатывает дурнота. Особенно при взгляде на рваную рану. Бекетов говорит, там пустяк. Но я вижу и разорванную кожу, и…

— Тебе плохо?

— Нет. Я справлюсь, — моргаю несколько раз, задерживая дыхание.

Стягиваю пальцами левой руки края раны. Кровь сочится ещё сильнее.

Я должна справиться. Справлюсь!

И через миг я позорно лишаюсь сознания, упав лицом в ширинку Бекетова.

Марианна

Я прихожу в себя всё так же лёжа на мужчине. Благо не лицом в ширинку.

Бекетов задумчиво гладит меня по полосам. Но почувствовав, что я очнулась, прекращает свои движения.

Вставать с мужских колен совсем не хочется.

— Бекетов? — спрашиваю севшим голосом. — Я долго была без сознания.

— Достаточно. Я сам себя зашил и даже прибрал за тобой.

И значит, потом он снова уложил меня к себе на колени!

— Прости. Так стыдно вышло. Я тебе совсем не помогла.

— Толку от тебя как от красивой вазочки. Ноль.

Я возмущённо открыла рот и тут же захлопнула его.

— Красота делает этот мир лучше.

— Для меня не делает, — возражает мужчина. — Для меня красота приемлема только в виде голой девки в моей постели. На всё готовой.

Краснею.

Бекетов ошарашивает меня признаниями, от которых кровь бежит по венам всё сильнее…

Однако нужно сбросить это наваждение и отплатить мужчине.

За оскорбления!

С вазочкой он меня сравнивал! Хам…

— Не надейся! Я в твою постель даже за миллион не лягу!

— Миллиона я за тебя и не дам, — фыркает Бекетов. — И даже если предположить, что ты в моей постели окажешься, придётся тратить время на объяснения и обучение. Муторно… Пресно. Никакого кайфа.

Опять двадцать пять.

Надоел. Как бы поскорее избавиться от его общества?!

Встаю с его колен и сердито оттягиваю вниз платье.

Оно испорчено кровью. Уже заскорузлой. Вряд ли удастся отстирать.

— Платье на выброс, похоже, — вздыхаю.

— Я же говорил, что тебе лезть не стоит. Но ты не послушала меня.

— Думала, что справлюсь. К тому же, когда на окно фонтаном крови брызнуло, мне не было плохо.

— Тогда за твои реакции отвечал адреналин… — объясняет мужчина.

— Мурад. Почему мне кажется, что ты был рад его убрать не только из-за разных взглядов на вашу профессию? Что-то личное?

— Очень. Он спал с моей бывшей, — мрачно отвечает Бекетов.

— Жаль.

— Не стоит. Избавлятья от дерьма в своей жизни очень приятно.

— Ты был женат?

— До этого не дошло. И не дошло бы.

— Почему?! У тебя не было чувств?

— Брак — это не чувства. Это обязательства и союз семей. Он должен быть равноценным, а теперь вали в ванную и приведи себя в порядок.

— Вали в ванную? — повторяю ошарашенно. — Повежливее нельзя?!

Бекетов даже не смотрит в мою сторону, щёлкая пультом.

— Нельзя. Если ты ещё не поняла, я с тобой цацкаться не стану. Дал тебе несколько минут, чтобы ты пришла в себя. И только.

И только?!

Я убегаю прочь и почему-то на глаза набегают слёзы.

Нарочно долго торчу в душе. Счета за воду Бекетову придут просто космические…

Телек выключен. Судя по силуэту, Бекетов уже на кровати.

Может быть, этот чурбан уже уснул? Осторожно крадусь по комнате, обходя кровать. Разумеется, сшибаю мизинцем угол, ругнувшись себе под нос.

Залезаю осторожно.

— Подушка нужна? — прилетает вопрос.

Ни капельки сна в голосе мужчины.

— У тебя нет подушек. А твоё плечо совсем не ортопедическое. Себе оставь! — говорю с обидой, повернувшись к мужчине спиной.

Дёргаю на себя простынь, оставив Бекетова без неё. Мстительно скатываю тугим валиком и подкладываю под голову.

— Допустим, проблему с подушкой ты решила. Но чем укрываться будешь?

— Тобой, блин! — язвлю.

— Ты ещё слишком мелкая, чтобы мной укрываться, — придвигается ближе.

Ошпаривает жаром сильного тела. Невзначай ведёт рукой по моему плечу, а следом проносится табун мурашек.

Я замираю, полная предвкушения.

Жар становится нетерпимее и сердце бьётся часто-часто.

Но…

К чёрту Бекетова и мурашки от него туда же — в пекло!

Хам.

Не хочу иметь с ним ничего общего!

— А ты… ты УЖЕ слишком СТАРЫЙ, чтобы Я ЗАХОТЕЛА тобой укрываться.

Бекетов мгновенно замирает и откатывается назад.

Вот и отлично поговорили!

Можно спать.

Только ночь получается бессонная и вынуждена признать, что холодная. Бекетов дрыхнет без задних ног, а от его тела так заманчиво исходят волны тепла.

Он же крепко спит.

Не должен заметить.

Осторожно подкрадываюсь и прижимаюсь к нему со спины.

Как к обогревателю. Ничего лишнего!

Просто нужда заставила…

Бекетов

Утро как утро. Если не думать о проблеме, то её вообще словно бы и нет. Тихая, как мышка, и…

— Бекетов, а Бекетов? — откуда-то сбоку.

— Что?