злость и жажда разорвать его на куски переполняли ей сердце, мешали спать, звали по ночам, привели сюда заставив забыть обо всем.

Багровые линии под ногами текли к старым, дубовым дверям, рядом с которой стояла неусыпная стража в изъеденных временем латах. Сквозь забрало высоких шлемов виднелись белые кости и черные провалы глазниц, в которых мерцал далекий отсвет страданий. Заточенные в гнилых телах души предателей и убийц давно лишились и подобия разума, но не утратили умение, которое их кормило всю жизнь.

Два копья облеклись тьмой и мгновенно выстрелили в ее сторону, быстрые, хищные выпады Лана приняла в блок обсидиановых когтей, вспыхнув фиолетовой волей, они с громким скрежетом отразили удары и прежде чем мертвецы успели сделать новый замах, демоница уже подскочила к ним. Правого стража она сбила с ног взмахом крыла, а левому пронзила треснувшие латы ударом руки, прибив его к стене. С тихим рычанием, она рванула когти вверх, ища искру души заточенную в этом теле. Нащупав черный, обреченный уголек, она выдернула его на себя, а гнилые кости мгновенно осыпались прахом.

Вглядываясь, Лана поднесла его к глазам, пока первый сбитый с ног мертвец медленно и неуклюже поднимался на ноги. Тауриэлю было неведомо милосердие, был лишь Закон. Грешник заслуживал не жалости, а вечных мук. Копье оставшегося стража снова ударило целясь ей в грудь, но его отвел в сторону мерцнувший аурой хвост, а Лана раздавила уголь у руках, освобождая темную душу. Мгновение спустя ее когти разорвали нагрудник второго стража вырывая камень души.

Насильник, клятвоотступник, нарушитель контракта. Но три сотни лет в преддверии ада… Это ли есть “Справедливость”? Сухой хруст возвестил что вторая душа отправилась к Колесу. Внутри усадьбы томилась еще одна… Был третий, кто заслужил гнев Воздаяния. Но гром гремел все ближе, а в небе были видны белые вспышки. Свирепый шквал взметнулся во дворе, разметав гравий и сухие кусты мертвых роз.

Ангел был в бешенстве, освободив эти души, демоница посягнула на его главную и единственную страсть, саму суть, концепцию которую он воплощал. Души грешников избежали справедливого наказания и утрачены теперь навсегда. Разглядывая врага, Лана вновь усмехнулась. Он был здесь, в ее вотчине, ее Кошмаре.

Темнокожий крылатый мужчина с трудом распрямился. Этот слой реальности был чуждый ему. Слишком далеко от небес, слишком близко к преисподней. С белых, прежде сияющих крыльев исчез лунный блеск, слепящие глаза потускнели. Крепко сжав посиневшие губы, ангел посмотрел в ее лицо и выхватил свои сабли.

С тех пор как они в последний раз сражались прошли эоны лет, пламя внизу давно успело остыть, а на пустых небесах теперь была тишина. Но бесславная ненависть и высокомерная справедливость пронесли свою страсть сквозь циклы. Лана хрипло захохотала:

— Так вот где ты прячешь свои игрушки, Риэль? Ты пал, чтобы укрепить свое существование, из Воздаятеля стал палачом! Ничем не лучше Астера, но он черпал силу из страданий, а ты из безжалостной “справедливости”!

Белые глаза неярко блеснули в вечном полумраке кошмара, а воздух загудел разорванный вспышкой, ангел ударил рубящим ударом в горло, мгновенно сократив дистанцию до демоницы, быстрый как молния взмах Лана в последний момент остановила фиолетовым пламенем правых когтей, и мгновенно контратаковала. Отрубленная левая рука и правое крыло взлетели в воздух, а Уриил беззвучно отступил разрывая дистанцию и экономя силы. В кошмаре он был слаб.

Лана растерялась лишь на мгновение когда поток черной крови ударил из раны, а потом перехватила когтистую руку в воздухе, прежде чем та пала на землю и прижала к обрубку. Плоть забурлила подстегнутая пламенем сердца, почти мгновенно рана срослась. Но она все еще не понимала, чувства молчали как будто обманутые, даже инстинкты не могли подсказать о том что произошло. Низко зарычав она бросилась на Луннокрылого вновь.

Тот перехватил сабли обратным хватом и закрутился как дервиш, отбивая первые два удара черных когтей, направленные в грудь и шею, белые клинки бессильно выбивали искры отводя удары в последние мгновения, не замедляясь Лана сразу же ударила следом хвостом ему в грудь, но чернокожий уклонился в последнее мгновение, лишь получив длинный порез в бок и ударил своими клинками крест-накрест. Два удара, оба из которых демоница смогла отразить, рвут ее тело четырьмя кровоточащими ранами, хвост разрублен в середине, нагрудная броня пробита, левая лапа надрублена, а второе крыло отсечено.

Риэль вновь отступает, как будто играя, когда она оседает, почти падает, в черную пыль кружащеюся на проморзглом ветру. Вспышка боли немного возвращает ясность сознания, Лана ошеломленно оглядывается пытаясь понять какого черта она здесь забыла. Но древняя ненависть вновь накатывает черной волной, глуша попытки логики ее остановить. Сереброволосая вспыхивает фиолетовой аурой и бросается в бой. Она слышит крик далекий, протяжный и полный отчаяния. Там внизу, вдалеке, где потухло пламя, но остались тысячи душ.

Четыре плавных удара обрушиваются на нее, два рубящих сверху, переходящих в мгновенный круговой шквал направленный в грудь. Первые два удара она принимает на пылающую фиолетовую ауру сознательно их игнорируя, а два других останавливает обсидиан когтей. Чувства на пределах возможностей говорят Лане о том что творится вокруг. Сейчас она видит даже потоки воздуха и то как танцует пыль, поднятая их схваткой. И успевает заметить призрачные смутные тени врага, справа, слева и позади. Не четыре а двенадцать клинков, обрушиваются на нее из других слоев кошмара, разрубая тело на части.

Броня трескается, а тело распадается на куски, боль шквалом плавит мозг от восьми глубоких ран, хор призрачных голосов все ближе, домен взывает, приветствуя свою госпожу. Легион душ заточенных там еще со времен первого цикла, молят о избавлении, смерти, покое. Забытые и оставленные всеми, даже своим мучителем и палачом. Их неизмеримая боль переполняет, собирает тело из обрубков воедино, до того как оно рассыпется на части. Лана поднимает глаза на Уриила и клокоча кровью в легких хрипит:

— Ты же веришь в справедливость, ангел? Помоги мне освободить их.

Луннокрылый отрицательно качает головой, он принял свой вердикт. В его безжалостных глазах сереброволосая читает ответ “Теперь это твой грех”. И рассыпается в прах, вырывая себя из кошмара.

После поездки длиной в несколько часов все тело ныло, Ульма потирала ушибленную задницу, а Лана зевала, еще не в полной мере проснувшись. Ей опять снилась какая-то дичь, при том не запеченая и без зелени. В памяти остались лишь странные фрагменты сна, да и те быстро исчезали растворяясь в глубинах подсознания. Выпрыгнув из кареты Лана с удовольствием потянулась взглянув на высоко стоявшее