Сама по себе база – точнее, ее основные здания – представляла собой невысокие одно– и двухэтажные сооружения, похожие на дома времен Дикого Запада, они были размещены на холме, рядом с двадцать пятой дорогой. На базе служили несколько тысяч военнослужащих, здесь имелись боевые вертолеты «Апач», транспортные «БлекХоук» и танки «М1 Абрамс». Именно транспортный «БлекХоук» доставил на задание группу коммандера Сикерда и вернул ее обратно через день. Истинная суть задания не была отражена в рапорте, само задание было описано как тренировочное. Именно поэтому люди коммандера Сикерда стреляли коммерческими боеприпасами Хорнади, которые купили за свои деньги. Эти патроны – то же самое, что было принято на вооружение флота США под обозначением Мк262, патрон для дальней стрельбы. Но если получить штатные патроны на складе, то придется отчитываться, как ты их потратил…

Чтобы проставиться, коммандер купил ящик местного пива «Пежа» и закинул его в багажник. Часовой, проверяя машину, ухмыльнулся.

– Отличный день, сэр…

Коммандер мрачно посмотрел на него, давая понять, что ему совсем не до шуток…

Коммандер знал, что своих людей он найдет в гимнастическом зале. Его люди, кстати, не были морскими котиками – как офицер безопасности базы Рота он командовал группой специального назначения морской пехоты США, которая была необходима для противодиверсионного прикрытия базы, – так называемой Team A, или просто «Альфа». Морские пехотинцы – при первой возможности идут качать бицуху, и потому коммандер направился прямо в новый зал. Он не ошибся – все его люди были здесь, тягали железо. Они не слишком любили его, а он их – но это было понятно, ведь он был морским котиком, а они – морскими пехотинцами…

– У нас проблема, – сказал Сикерд, как только они вышли из зала, – кто был на снайперской винтовке?

– Я, сэр, – лениво ответил один из морпехов по прозвищу Крайст – Христос. Он и в самом деле носил неуставные длинные волосы, короткую бородку и отлично прикрывал группу со своей mk12 mod 1[27].

– Ты что-то видел?

– Сэр, то, что я видел, я поразил.

Коммандер вдруг оказался позади группы и захватил Крайста сзади – никто не успел отреагировать. Он помнил – морпехам надо постоянно показывать, что ты сильнее их.

– Ты облажался, Христосик. Упустил одного из танго. Он теперь жив.

– Х-х-х… этого быть не может… сэр.

Коммандер отпустил Крайста.

– Мы все облажались, – сказал он, – и это плохо. У нас может появиться срочное задание, и мы не должны облажаться на этот раз. Поэтому с этой минуты – казарменное положение, на хрен. Никакой выпивки, никаких баб даже в виде собственной правой руки, ясно? Привести в порядок оружие, заменить, если надо, батарейки[28]. Работа для нас может появиться в любую минуту. Все ясно?

– Да, сэр…

– Разойдись. Отныне – готовность пятнадцать майк[29].

– Есть, сэр…

Морские пехотинцы проводили их временного командира недобрыми взглядами.

– Сардж, какого черта происходит? – спросил Крайст.

– Я знаю не больше твоего. Так что лучше заткнись, Христосик, ясно тебе?

– Да? А когда меня будут спрашивать про вчерашний вылет и левые патроны, мне тоже заткнуться?

– Я сказал, заткнись! По-хорошему!

– Есть, сэр… – уныло сказал Крайст.

– Сэр, – сказал еще один морпех, – этот парень сам по уши в дерьме и нас в дерьмо тянет, вот и всё. Что вчера была за разборка? Вы уверены, что это было кем-то санкционировано? Я на такое г…о не подписывался.

– Я знаю только одно, парни, что приказ находится здесь, нам отдали из штаба Центрального командования. Если кого-то не устраивает – может переводиться в Ирак, будет там стоять у ворот посольства в Багдаде на стреме и ждать, пока хаджи рванут в город, о’кей?

– Ясно, сэр.

– Привести в порядок себя и оружие. И не разбредаться. Хуа?

– Хуа!

Терпи, о моя душа!

Терпи, о моя душа!

Терпи о моя душа,

ведь с нами Аллах!

Sabran ya nafsi

Ti qe je musliman me sunet e me kurhan

Ti qe je musliman me sunet e me kurhan

Mos harro ti vlla thuaj elamdurila thuaj elamdurila

Mos harro ti vlla thuaj elamdurila thuaj elamdurila

Rrethem rrotull kjo dynja pasanik e fukara

Rrethem rrotull kjo dynja pasanik e fukara

I shpetuar ka me m’bet kush esht n’rrugen e vertet

I shpetuar ka me m’bet kush esht n’rrugen e vertet[30]

– Заглохните, придурки!

Нервы у Бесника Дудаевича сегодня были реально на взводе…

Музыка выключилась…

Во-первых, он поссорился со своей женщиной, и та убежала. Это плохо не только из-за того, что он по ней скучает, но и потому, что это видят остальные. Если амир не может справиться со своей женщиной, какой же он амир?

Может быть, надо было взять рабыню, как это делают многие, и сделать своей наложницей?

Но он любит эту суку. Любит по-настоящему…

Она, конечно, вернется. Но надо что-то делать. Видимо, она все еще не забыла родной дом и отца. Он сразу сказал ей – он простой парень из горной деревни. Если она не примет этого – ничего не будет. Она сказала, что поняла, но ни черта она не поняла…

Второе – это журналистка. Что с ней делать?..

Собственно, он из-за Рокси все это и начал. Без нее он бы так и оставался обычным пацаном из горного села, искренне верящим в Аллаха и делающим, что по силам на джихаде. Но она была дочерью миллионера и привыкла к определенному уровню жизни. Он это понимал и стремился. Искал пути заработка.

А она… с…а.

Нет, с ней серьезно надо поговорить…

Из-за нее он пошел на то, на что не пошел бы при других обстоятельствах. Еще год назад он исполнил бы приказ в точности – кончил бы эту журналистку и закопал где-нибудь, а потом вместе со всем джамаатом вышел бы на джихад. Но он понимал, что на сей раз все может быть по-взрослому. Американцы – а он понимал, что это американцы, – подписали их на такую западлянку, из которой затруднительно выйти живым. Значит, он погибнет, а ему и тридцати нет. И отказаться нельзя – американцы контролируют те счета, на которые скидывали ему вознаграждение. Нет, что-то ему доставалось для поддержания штанов – но большая часть денег лежала в банке, и он понимал, что стоит ему не подчиниться – американцы заблокируют, а потом и обнулят его счет. Так они контролируют его. Так они контролируют всех остальных.