Еще год назад он не задумывался об этом. Но Рокси научила его думать. И теперь он хотел жить. Ради нее. Ради того, чтобы быть с ней.

Теперь он не хотел становиться шахидом на пути Аллаха. Да пошли они все…

Как только ему в руки попала эта гребаная шведская журналистка, он сразу понял – вот оно. Его шанс.

Получить за нее выкуп, большую сумму денег от шведов – и тут же свалить. Плевать на то, что было накоплено ранее, пусть американцы это забирают. Денег за журналистку будет достаточно. Как только он получит их – они с Рокси переберутся в Македонию, она там многих знает. Сядут на корабль, он доставит их в Африку. Потом из одного из портов на западном побережье Африки они отплывут в Латинскую Америку и растворятся там. Он купит какой-нибудь бизнес в Аргентине, сыграет свадьбу с Рокси и забудет навсегда о том, что здесь происходило. Американцы, джихад… пошло оно все к черту!

– К черту! – заорал он.

Рокси…

Что же делать?

Поедет ли она с ним?

А с американцами надо завязывать. Это дорога в один конец.

Кто-то сунулся в палатку – и он взвел курок пистолета.

– Эфенди, машина едет…

– Что за машина?..

Этого только не хватало.

– «Мерседес»…

Бесник, ругаясь, выбрался из палатки, протянул руку – и ему вложили в нее бинокль. Бинокль хороший, НАТОвский, долго прослужит…

Действительно, к лагерю поднимались две машины. Увидев их, Бесник выругался последними словами.

– Чтобы у них х… на лбу вырос! Собирайте всех!

Машин было две. Новенький, черный двести двадцать первый «Мерс» и «Ниссан-Патруль» сопровождения. Принес шайтан…

Человека, который сюда ехал, звали Бойко Дрыжак. Он был крупный оптовик из Приштины со связями по всей Европе, судя по цене товара, он покупал его напрямую у американцев. С американцами он был в близких отношениях, и именно он познакомил Бесника с американцами. Но Бесник по отношению к нему благодарности не испытывал: у каждого свое корыто. Тот же Дрыжак не раз нанимал его на разборки и каждый раз прижимал с деньгами.

Козел, короче.

Бесник повесил на грудь позолоченный автомат Калашникова, короткий, который он купил на черном рынке, и пошел навстречу остановившимся машинам. Приехавших он не боялся – тем более что у него было как минимум вдвое больше стволов здесь.

– Салам, Бойко… – нагло поприветствовал он вылезшего из «Мерса» человека. Тот был невысок, толст, усат – карикатурный турок.

– Салам, Бесник, – сказал он, – поднялся?

– Я давно здесь.

– Я не об этом.

– А о чем? – не проявил понимания Бесник.

– Ты угрожал американцам. А мнения общества ты спросил?

– Я им не угрожал. Я просто сказал, что у меня свои интересы.

– Это все равно что угроза. Их интересы – наши интересы. Интересы общества.

– С каких пор интересы кяфиров стали интересами общества?

Из машины Дрыжака доносилась знакомая мелодия…

Sabran ya nafsi

Sabran ya nafsi…

Бесник почувствовал, что волосы у него на руке встают дыбом: он узнал эту музыку. «Сабран я нафси» – одна из самых популярных и мелодичных нашид, какие только были посланы Аллахом. Он вспомнил, когда последний раз слышал ее.

Это была Сирия, Хомс. Израненный, но не сдающийся город, линия фронта проходила прямо по его кварталам. Снайперы шабихи, снайперы ССА[31], снайперы мусульманских группировок убивали всех, кого видели. Жители города ставили на попа разбитые автобусы, перегораживая улицы, и рыли, как кроты, подземные ходы, чтобы как-то передвигаться. Это была осень, тогда Асад применил химическое оружие, и они ждали, пока американцы выполнят свое обещание и начнут бомбить Асада. Алавиты и прочие неверные собаки тоже ждали. Поэтому никто особо не стрелял друг в друга, и на фронтах было странное… не затишье, а что-то вроде оцепенения.

Вот кто-то раздобыл неразбитый магнитофон, они подключили его к генератору и слушали нашиды. «Сабран я нафси», «Терпи моя душа» – был одним из самых красивых и мелодичных нашидов из всех, какие были.

Терпи, о моя душа!

Терпи, о моя душа!

Терпи о моя душа,

Ведь с нами Аллах!

Аль акса зовет,

Аль акса зовет,

Аль акса зовет..

Терпи, о душа, ибо путь мой.

Терпи, о душа, ибо путь мой.

Терпи, о душа, ибо путь мой

Среди огня и крови.

Но американцы соврали и так и не стали бомбить Асада. А на следующий день Бесник заболел дизентерией от грязной воды и только это спасло ему жизнь. Его доставили в госпиталь – а те, кто слушал эти нашиды с ним, почти все погибли. У Асада не хватало бомб, и они использовали двухсотлитровые бочки, набивая их металлоломом и взрывчаткой и сбрасывая с вертолетов на бунтующие города. Одна такая бочка на следующий день попала точно в центр группы моджахедов, менявших позиции…

– Думай, что говоришь! Сильно наглым стал! Из-за бабы своей? Так знай, что, если будешь возникать, мы ее в Африку в бордель отправим!

Бесник оскалился и положил руку на автомат.

– Этого не будет.

– Ты принесешь извинения американцам. И сделаешь то, что они велят.

– Этого тоже не будет.

– Тогда будь готов. Общество призовет тебя к ответу.

– Если мы будем делать так, как говорят американцы, не будет никакого общества.

– Не тебе решать!

Раздался хлесткий щелчок, затем еще один.

– Стреляют!

В свою очередь, Рокси тоже не знала, что делать…

Ее проблема была схожа с проблемой Бесника – она любила его. Но все остальное было совсем другим…

Ее отец был крупным бизнесменом из Македонии. Мафиози, конечно, куда без этого. Но он хотел, чтобы его дети получили хорошее европейское образование, обосновались в хороших странах и больше не имели дела с мафией и вообще с криминалом. Поэтому как только появилась возможность, он отправил Рокси в школу для девочек в Англию. Он надеялся, что там ей дадут хорошее образование и сделают из нее настоящую британскую леди.

Он не подозревал, что Англия уже давно не та, что раньше.

Рокси ненавидела отца и потому, попав в Англию, решила назло ему принять ислам. В британской школе для девочек это было несложно сделать: с тех пор как британское образование тоже стало товаром на продажу, в британских школах учились самые разные дети. У нее появились подружки из мусульманских стран, она начала искать и находить в Фейсбуке сайты про джихад. Потом она нашла в ближайшем городе мечеть…