-Вот как?

А меня допрашивал о менрисеннских трущобах так, словно никогда их не видел своими глазами. Я не нашелся, что еще сказать. Хотя, наверное, он и впрямь никогда там не был. Ученики Светлой Академии редко покидали ее пределы, а если и выходили, то не дальше обычного рынка, да пары трактиров, что поприличнее. Еще Мельвира, наверное, приглашали на приемы в дома знатных богатеев. Все-таки, не так много в городе найдется светлых эльвиэ. Да еще с его родословной! Сын старейшины Светлого Совета!

Я вдруг ощутил острую зависть к чародею. Должно быть, он знал мой город совсем с иной стороны. Каким бы знатоком сточных канав и грязных переулков ни был тощий мальчишка, однажды призвавший Сумеречных Тварей на улицы Менрисенны, Мельвир видел то, что было мне недоступно. То, что скрывалось за заборами и окнами богатых домов, куда я украдкой заглядывал. Он не только видел высящиеся среди исполинских деревьев остроконечные башни Академии, он учился там. Ходил по ее гулким коридорам…

О чудесах, происходивших в этих стенах до нас, оборвышей Менрисенны доходили лишь чудесные слухи. Ну, или не слишком чудесные. Например, о том, что долговязый Колин, устроившийся помощником садовника, то ли утонул в пруду Академии, то ли его ужасные монстры сожрали, призванные старшекурсниками. Потом, правда, выяснилось, что Колин просто сбежал со своей подружкой.

Погруженный в эти размышления, я и не заметил, как мы пришли. По дороге нас парочку раз попытались сожрать Урсен Люпримус и растения куда менее приятные и более странные, но их мы с Мельвиром, не мудрствуя, испепелили.

-Венвирон! – объявил Мельвир, когда мы поднялись буквально на самый верх к деревянной, обитой кованным железом двери.

Судя по высоте, размеры комнатки не должны были превышать десяток квадратных метров. Мы находились практически на самой вершине Белой Башни.

-Как-то подозрительно легко мы сюда добрались? – задумался я.

-Не каркай! – огрызнулся Мельвир и рывком распахнул тяжелую дверь, покрытую какой-то странной белой пылью.

Лучше бы он этого не делал.

-Беги! – завопил я, глядя, как клубится чудовищная Белая Напасть, заполнявшая собой целиком отнюдь не такую маленькую, как я ожидал, комнату.

Скорее это был огромный зал, с высокими сводами, острыми арками окон и желтеющим у дальней стены золотым троном, до краев наполненный самым смертоносным, что когда-либо было в Темных землях. Проклятыми.

Я вылетел из Белой Башни быстрее, чем летит стрела. Скатился вниз по лестнице, миновав какое-то разъяренное моим бегством чудовище, напоминавшее смесь растения и дикой кошки. В другое время я бы задержался, чтобы разглядеть это существо получше, но сейчас я мог думать лишь о гигантской белесой туче, что преследовала меня.

Владыке Темных земель, Гвиру Оссиэру не раз доводилось сталкиваться с этой дрянью. И неизменно я побеждал. Но тогда было два маленьких «но». Но, во-первых, я имел в распоряжении свою полную силу, а не жалкие остатки, что с трудом вырывались из-под Печатей. И, второе «но», также существенное, прежде я никогда не бился с Проклятыми в их владениях. Вдали от Белой Башни они слабеют. Вблизи же… Тем более, в самом сердце Проклятия… Выяснять, насколько бывшие Семеро сильны здесь, мне не хотелось.

Так что, рявкнув свое «беги!» я буквально вывалился из зловещей Башни, и, убедившись, что оставшаяся внутри смерть меня не преследует, ринулся к Сумеречной Твари. Один миг мне оставался, чтобы вскочить на спину Ийессамбруа и дать деру, как можно быстрей. Но, дурацкое еще одно «но», совершенно не запланированное, я осознал, что со мной нет Мельвира.

Самый тупой на свете чародей остался там. Внутри Башни. Прямо в комнате с разъяренными древними тварями, что давно утратили былой облик, а вместе с ним и все человеческое. Кажется, последнее, что я слышал, когда убегал, было его сдавленным голосом: «Мама!»

Я остановился возле Ийессамбруа и замер в нерешительности.

-Гвир? На тебе лица нет! Что случилось? – встревожилось чудовище. – Где светлый? Он умер? Смертельная Печать прямо сейчас активизируется? Тебя надо спасать?!

Все это он выпалил с такой скоростью, что я едва сумел осмыслить.

-Спасать надо не меня, - сказал кто-то подозрительно моим голосом.

Я стоял, не рискуя оглянуться на оставшуюся за спиной Башню, зная, что если повернусь туда, не выйдет из этого ничего хорошего. Мне надо было забраться на спину Ийеса и надеяться, что пронесет. Что смерть Мельвира каким-то образом все-таки не убьет меня. Или что Проклятые сделают его таким же, как они сами. А это ведь не совсем смерть. Может, Печать Мельвира решит, что он все еще жив и у меня будет прорва времени разобраться со всем этим. Снять Печати. Вернуть себе Темные земли… Забыть о том, что оставил в этом треклятом месте Мельвира.

Развернувшись с рыком, я зашагал обратно к самому жуткому в мире оплоту то ли Света, то ли Тьмы. Вокруг меня медленно разгоралось темное сияние. Сила, запертая под Печами, бурлила, пытаясь прорваться наружу. Казалось, мое тело буквально физически стягивают незримые путы. Пытаются подчинить. Объяснить бы еще идиотскому заклинанию, что тот, кто его наложил, скоро помрет, если все так и продолжится! Вскоре предупреждающе начала жечь боль. Видимо, Мельв, накладывая Печати, решил, что это меня остановит от того, чтобы их разорвать.

Как бы не так! Я ворвался в Башню, стараясь не думать о том, что возможно, Ийессамбруа снаружи не дождется меня обратно. Ради чего я снова туда полез? Спасти себя? Мельвира? Светлого чародея, а заодно нас обоих? Где кончается та грань, за которой Гвир Оссиэр величественный темный Владыка несется вверх по зловещей лестнице, чтобы спасти собственную жизнь… А в какой момент какая-то часть его вопит, что он еще не закончил с этим тупым светлым чародеем? И если уж кто его и прикончит, то это буду я!

Рассеяв навалившееся было на меня белесое облако, то самое от которого я только что так стремительно убегал, я добрался до самого верха. Едва сдерживаемые Печатями, сила и ярость бурлили во мне, требуя выхода. Каждые пару секунд