Когда Максим понял, что на другом конце провода хотят отключиться, он проговорил твердым, угрожающим тоном:

– Готовьтесь к расплате, уроды, я скоро вернусь! – И положил трубку.

Он устало откинулся на подушку и вытер со лба испарину.

– Ничего, ничего, я скоро приду в норму, – прошептал он одними лишь губами. – И все будет нормально!

В комнату заглянула Марина и коротко бросила:

– Иди обедать.

– Спасибо, но мне что-то не хочется, – виновато проговорил парень.

– Что значит – не хочется? – возмутилась девушка. – Никаких «не хочется» я слушать не желаю! Я как белка в колесе кручусь у проклятой плиты в такую жару, а ему, видишь ли, не хочется! Вставай немедленно, пока я силу не начала применять. Я тебе уже, по-моему, объяснила доступным языком, что не собираюсь сидеть здесь с тобой до второго пришествия. Мне срочно нужно в город, а по твоей больной милости я не могу себе этого позволить. Отец может приехать сюда в любой момент, он прекрасно знает адрес дачи моей подруги. Еще не хватало, чтобы он тебя здесь застукал! Мне эти проблемы ни к чему, их и так с избытком. Скажи спасибо, что у моего отца катастрофически не хватает времени, а то бы он уже давно был здесь. Удивляюсь, как он до сих пор не догадался сюда своих амбалов за мной прислать!

Марина хитрила, говоря об этом. Отец понятия не имел, где находится дача Светланы, и он не знал, что, уезжая, подруга оставила ключи его дочери. К тому же Марина подстраховалась. Практически каждый день, заскакивая домой, она звонила отцу, зная, что у него телефон с определителем номера. Отметившись таким образом, она пулей летела обратно на дачу подруги к больному. Марина делала эти звонки, потому что в самом деле боялась до обморока, что отец может что-то заподозрить и дать указание своим охранникам проследить за ней. После ссоры, которая произошла у них по поводу ее предстоящей свадьбы, Марина позвонила отцу сразу же, как только отвезла Максима на дачу. Пересилив себя, девушка попросила у отца прощения, и родитель благосклонно принял ее извинения.

– Охрану, что ли? – нахмурился Максим, услышав про амбалов.

– Их, родимых, – сдвинув брови, подтвердила Марина. – Не только у тебя папаша с охраной ходит, мы тоже не из простых плебеев! Так что давай-ка не выкобенивайся, вставай и – шагом марш на кухню! Мне нужно, чтобы ты как можно быстрее поправился и оставил наконец меня в покое. Если тебе совсем плохо, я сюда поесть принесу, – сменив гнев на милость, сделала предложение девушка.

– Не нужно, сейчас я сам приду, – хмуро ответил Максим. – Чего уставилась? Иди, сказал же, что приду сейчас, – грубовато сказал раненый, боясь, что девушка увидит, насколько ему тяжело и больно вставать.

Марина прекрасно поняла, чего именно не хочет показывать гордый парень, и, тяжело вздохнув, скрылась за дверью.

Марина проснулась оттого, что ее рот зажимала чья-то сильная рука. Вытаращив глаза до безумных размеров, она задрыгала ногами, задрав их вверх, одновременно пытаясь обеими руками отлепить от своего лица перекрывшие дыхание чужие руки.

– Тише, не дрыгайся, это я, Максим, – услышала она шепот возле своего уха. Ладонь его чуть приподнялась с ее лица, и девушка лихорадочно вдохнула.

– Ты что?.. – заорала было она, но тут же его рука снова заткнула ей рот.

– Молчи, сказал же, – прошипел парень. – Быстро вставай. – И он сдернул ее с кровати с такой силой, что она почти кубарем слетела на пол.

Ничего не понимая, она таращилась на Максима, а тот, прижимая пальцы к губам, показывал ей, чтобы она молчала. Он взял ее за руку и начал продвигаться вдоль стены. Марина инстинктивно тоже прижалась к стене, хотя совершенно не понимала, что происходит в доме. Раскрыть снова рот, чтобы спросить у Максима, в чем дело, она уже не решалась, помня выражение его глаз. Они почти сумели добраться до окна, но тут в комнату ворвался какой-то верзила и начал стрелять в их сторону. Их спасло лишь то, что в комнате было совершенно темно и нападавший не сумел сразу сориентироваться. Этого секундного замешательства вполне хватило Максиму. Девушка увидела, как он поднял руку и тоже выстрелил. Человек согнулся пополам и рухнул чуть ли не к ногам девушки.

– А-а-а-а!!! – завизжала Марина не своим голосом, присев на корточки и закрыв голову руками. Максим схватил ее прямо за ворот пижамы, которая была на ней надета, и с силой приподнял.

– Прекрати орать! Бежим быстрее, – срывающимся голосом прошипел он ей на ухо и потащил Марину к распахнутому окну.

Когда девушка, вцепившись в подоконник, вдруг заартачилась, не желая выпрыгивать хоть и с первого, но очень высокого этажа, он практически насильно вытолкнул ее и тут же последовал за ней. Он сделал это достаточно смело, потому что знал, что прямо под окном стоял гамак-качалка современного образца, с большим, упруго натянутым тентом и мягкими подушками. Максим только вчера отдыхал в нем и даже уснул. Он предварительно перетащил его с солнцепека в тень дома, а вечером не стал повторять эту процедуру в обратном порядке, решив, что завтра придет сюда снова. Сейчас он мысленно поблагодарил за это господа, прочитав благодарственную молитву.

«Значит, не совсем я еще законченный грешник, раз удача сегодня на моей стороне», – подумал Максим, выпрыгивая из окна следом за Мариной. Он совсем не обращал внимания на пронизывающую боль в бедре. Ему даже не было страшно умереть. Он боялся сейчас не за себя, а за Марину, за эту ни в чем не повинную девчонку, которая фактически спасла ему жизнь. Он не мог отплатить ей черной неблагодарностью и вовсю старался спасти теперь ее.

В доме, из которого они только что выскочили как ошпаренные, уже со страшным звоном вылетали стекла из окон первого этажа, вдребезги разбитые пулями. Девушка быстро перебирала заплетающимися босыми ногами, стараясь поспеть за Максимом, который крепко держал ее за руку. Она даже не успела надеть тапочки, до того быстро все произошло. Девушка почти не обратила внимания на то, что они безжалостно протопали по клумбе, которую она устроила своими собственными руками только неделю назад, высадив там редкие сорта голландских цветов. Таким образом она решила разнообразить свое свободное время. С небольшим опозданием она лишь подумала: «Хорошо, что я не стала сюда высаживать тот сорт ирисов, сейчас бы от них ничего не осталось!»

Марине вдруг почему-то стало так жаль свои цветы, которые она с таким старанием сажала, что она невольно всхлипнула.

«Сколько времени мне потом пришлось руки отмывать! Больше вообще никогда в жизни не дотронусь до лопаты, – совершенно не к месту думала она. – Хотела Светку удивить: вот, мол, какие я здесь ей красивые многолетние цветы насажала, не хуже всяких дизайнеров! Собиралась сфотографировать их и отослать ей снимок… Вот тебе и дизайнер – сама посадила, сама же и растоптала!»

Когда четыре года назад был построен этот дом, Светлана приглашала сюда дизайнера по ландшафтам, чтобы участком занимался профессионал, поэтому сейчас все выглядело так, будто сад был посажен лет эдак десять, а то и пятнадцать назад. Здесь были всевозможные фруктовые деревья, кусты смородины, крыжовника и малины. Вдоль забора росла густая сирень, а посередине сада, прямо рядом с беседкой, стояли две голубые ели. В самом дальнем углу сада рос дуб. Он пока не был могучим, но дизайнер сказала, что это дерево будет давать силу и энергию хозяевам дома. На противоположной стороне забора был сооружен мини-водопад, обложенный красивыми камнями, а над ним склонились три ракиты. Было очень красиво, и Марина недавно притащила туда скамейку, чтобы по вечерам там можно было посидеть и помечтать. Ей очень нравились Светины дом и сад, разбитый на двадцати пяти сотках. В летнее время года, когда Света с ребенком все время была здесь, они с Настей приезжали к подруге как можно чаще, чтобы отдохнуть душой и телом. И вот сейчас Марина улепетывала из этого райского уголочка на всех парусах, трясясь как осиновый листочек, боясь за свою жизнь, но одновременно не забывая сожалеть о растоптанных ею цветах.