— Каблуки как каблуки, что тебе не нравится? Дорого? Иди к той стойке, где закрытая обувь, посмотри цену, — сказала Эвелина. — Можешь называть меня просто Эвелина, а то чувствую себя, как дуэнья с подопечной.

Юля повернулась в указанную сторону, но Эвелина схватила её за руку:

— Нет, не ходи, в другой раз посмотришь. Ещё упадёшь в обморок от удивления, голову разобьёшь, мало тебе на лице синяков. Юля! Не хлопай глазами, ты не ребёнок и здесь не цирк. Подошли туфли?

— Не знаю, я не надевала.

— Так надень! И поторопись, мне пора возвращаться на свою основную службу, а ещё тебя надо завезти.

Покупки заполнили весь багажник. Водителю пришлось сделать несколько ходок, чтобы поднять их в квартиру. Белые, чёрные, бежевые, алые, большие и маленькие магазинные пакеты праздничным ворохом рассыпались в прихожей. Юля оглядела всё это богатство и вспомнила, что забыла купить хлеб.

После ужина Юля почувствовала, что если немедленно, сейчас же не ляжет в кровать, то уснёт прямо за столом. Она отчаянно зазевала, пытаясь, чтобы не увидел Дима.

— Устала? Неужели даже наряды примерять не будешь? — улыбнулся он. — Эвелина Платоновна серьёзно подошла к вопросу, знал, что на неё можно положиться. Юланя, завтра придёт приходящая помощница, поможет тебе всё разобрать, развесить.

— Ой, не надо!

Не хватало ещё, чтобы ей прислуживали. Она и сама может всё повесить, только не сегодня.

— Кстати, Эвелина звонила, сказала, что ты держалась молодцом.

— Дим, я за ней как овца ходила, разве что не блеяла, — засмеялась Юля. — Слушалась во всём, снимала-надевала и кивала, как китайский болванчик. Сначала я её боялась, а потом она мне понравилась: уверенная такая, собранная, но не злая.

— Отлично, значит поладите. Юль, ну не зевай уже, иди спать. Ложись, я пока поработаю, расслабляться рано ещё.

Сначала она поменяет в телефоне симку, которую купила сегодня. Старую поставит, если сама захочет позвонить, чтобы на экране не высвечивались постоянно пропущенные звонки: звонила мама, тётя Люда, Саша. Надо бы занести номера в чёрный список, но пока у Юли не поднималась рука. Потом, когда она станет сильнее.

Кровать в выбранной спальне оказалась на удивление удобной. Юля устроилась под лёгким покрывалом, свернулась в клубочек и разглядывала пакеты с покупками, занявшие весь угол комнаты. Что вон в том, серебристом? Кажется летний костюм, платье и юбка. А в красном нижнее бельё, ну очень красивое, никогда у неё не было такого белья. В верхней коробке, конечно, обувь, но какая? Туфли, ботильоны или кремово-белые лёгкие босоножки с узенькими ремешками?

Сон пропал. Юля перемеряла бельё, платья, юбки, костюмы. В каждой вещичке она крутилась возле зеркала, любовалась собой, а потом аккуратно убирала свои обновки в шкаф. Последним надела узкое платье, облегающее, как вторая кожа. Под него получилось надеть лишь стринги и чулки. Резинка стрингов некрасиво выделялась на бёдрах, Юля решила их снять — всё равно она одна, никто не увидит. Распустила волосы, надела туфли и встала перед зеркалом. Из него на неё смотрела совершенно незнакомая молодая женщина. Красивая, стройная, вся какая-то смелая и вызывающая. Впечатление портил синяк на лице, и Юля напустила волосы на скулу.

— Ты прекрасна.

В дверном проёме стоял Дима. Юля смутилась, отскочила от зеркала, потеряла равновесие на высоченных каблуках и обязательно бы упала, если бы Дима не поймал её в объятия.

— Второй раз спасаю тебя от травмы! — развеселился он.

Поставил на ноги, отвёл ладонью волосы от лица и поцеловал.

Целовались долго. Никогда в жизни она так долго не целовалась: сначала стоя, потом присели на кровать, потом, как-то незаметно, они уже лежали, в ногах путалось покрывало. Дима резким движением скинул его на пол, притянул к себе Юлю, его рука поползла вверх по ноге, добралась до ажурной резинки чулок, потом выше.

— Оооо, — тихо простонал Дима.

Приподнялся, посмотрел в глаза:

— Юля…

Он замер, глядя на неё. Юля закрыла глаза, откинула голову, подставила шею его поцелуям. Дима ловко, одним движением, освободил её от узкого платья.

Следующие несколько дней, как сказал Дима, они были потеряны для социума. Точнее, Дима для работы, а Юля для общества. Распоряжение он давал исключительно по телефону, и когда секретарь предложил привезти на дом документы для подписи, Дима пообещал его уволить без выходного пособия. Секретарь оказался парнем понятливым, заверил, что документы вполне могут подождать и уточнил, что будет звонить лишь по крайней необходимости. Все текущие вопросы он перенаправит Диминым замам. Правда, крайняя необходимость всё равно возникала несколько раз в день.

Юля с удивлением узнала, что шикарная кухня подходит не только для приготовления еды. Когда Дима первый раз посадил её на разделочный стол, она попыталась вырваться.

— Ты что? Я здесь продукты буду резать, еду готовить, здесь нельзя.

— Не ёрзай, кому сказал! — весело прикрикнул на неё Дима. — Я тоже буду здесь готовить еду, поняла? Но у меня несколько другое меню, так сказать, экзотическое.

Юля попыталась спрыгнуть, он прижал её к столу обеими руками:

— Юланя, не буди во мне зверя, а то на плиту посажу, — грозно пообещал Дима, поглаживая её кончиками пальцев по спине. — Хочешь на плиту, моя горячая закуска?

— Извращенец! — весело взвизнула Юля. — Сажай, ты всё равно её включать не умеешь.

— В том-то и опасность. Нажму случайно на кнопку, и чья-то красивая попа подпалится. Будешь сидеть спокойно или нет?

Она сдалась. С ним Юля только и делала, что сдавалась. В кухне, в спальне, на жёстком, обтянутом синей кожей диване в гостиной, в джакузи. Оказывается, она не знала, что так бывает. Даже в первые годы после свадьбы Иван не был и вполовину таким активным и изобретательным. Не знала, как от прикосновений по коже пробегает горячая волна, от пяток до затылка. Сначала маленькая, но всё набирающая силу, она захлёстывает Юлю, заставляя плотнее прижиматься к Диминому телу. Не знала, что можно вдвоём пить кофе прямо в кровати, роняя крошки от круассанов на колени, а потом слизывая эти крошки друг с друга. Баловаться, как дети, прячась друг от друга в огромной квартире. Первый раз это получилось случайно: Юля зашла в необъятный шкаф, чтобы ровно уложить коробки с обувью, услышала, что Дима её зовёт и затаилась.

— Юланя? Ты куда делась? — недоумевал Дима, шумно расхаживая по комнатам. — Спряталась, что ли? Ну, ладно, учти, ты первая начала! Найду — пощады не будет.

Юля захихикала, как девчонка, зажала себе рот ладонью и прижалась к боковой стенке. Кое-как прикрыла дверь шкафа, законспирировала себя вешалкой с длинным, в пол, платьем. В