Ольга же успешно делала вид, что ровно никуда не торопиться. Олег про себя удивлялся: что она увидела в опустившемся юристе?

– Это вы просто у нас в городе не работали, – упрямо гнул свое тот.

– Чем же ваш город отличается от прочих? – поинтересовался начавший раздражаться Олег Всеволодович.

– Вот все говорят, что время пошло взад, – Косицын так и сказал: взад. – Типа свободу зажимают. И демократию.

– А вы считаете, куда оно пошло? – спросила внимательно слушавшая Шеметова.

– В Городке – никуда! – пьяно хохотнул Косицын. – Оно остановилось. Причем – лет сто назад. Или двести. Просто никто не заметил. Да, Валюша? – призвал он в союзники буфетчицу.

– Да, Миша, – согласилась та. – Но лучше б тебе помалкивать.

– Почему? – удивился тот.

Женщина ответила своеобразно:

– Потому что ты – дурень. А другого у меня нет.

Олегу стало как-то неловко.

Увидел людей, сравнил с шаблоном и расставил по местам в привычных схемах.

А люди оказались живые.

Впрочем, чем эти живые люди могли помочь ему в его деле, он все равно пока не видел.

Поэтому взял быка за рога.

– Михаил Петрович, – сказал Багров. – Мы точно знаем, что ваш подзащитный оговорил нашего. Мы сможем с вами как-то посотрудничать?

– Это я ему посоветовал, – ответил Косицын, наливая себе еще коньяку. Правда, его руку ловко перехватила буфетчица.

– Вы? – даже Шеметова удивилась.

– Я, – еще раз подтвердил тот. – Иначе, боюсь, получилось бы, что стрелял Вовка. А он – мухи не обидит. И в тюрьме ему ничего не светит.

– А кому-то в тюрьме сладко? – не понял Багров.

– Братовья отсидят – не моргнут, – ответил Косицын. – А у этого место будет у параши. Если не под шконкой. Слабый он.

– Значит, слабому можно оговорить другого? – спросила Ольга.

– Вот же москвичи! – беззлобно рассмеялся Михаил Петрович. Похоже, он стремительно пьянел. – Это у вас там – газеты, телевизоры, оппозиция. А у нас оппозиций не бывает. Все в одной и той же позиции.

Шеметова начинала не понимать, почему Косицын, несмотря на свой пессимизм, вообще согласился на их встречу.

– То есть, если мы схватимся жестко, вы нам категорически не поможете? – спросила она.

– Ни-ко-гда! – по слогам произнес адвокат. И добавил:

– Живу я здесь, понимаете?

– А зачем тогда вообще согласились встречаться? Вдруг кто узнает?

– Не узнает. Моя Валюша – кремень! – похвастался он, обняв благодарно прильнувшую к нему буфетчицу.

– А встречаться-то зачем? – гнула свое Ольга. – Если вы все в одной позиции.

– Чтоб на вас посмотреть. И, может, сообщить что-нибудь, – вдруг, словно мгновенно протрезвев, сказал Косицын.

– Посмотрели – сообщайте, – широко улыбнулась Шеметова.

– Вовка в армии не служил.

– И что? – не поняла Ольга.

– Нежный он очень, – не отвечая на ее вопрос, улыбнулся Михаил Петрович. – Прям как девица красная. Вы меня понимаете?

– Начинаю понимать, – ответила та, доставая блокнот и ручку. Могла бы на телефон записать, но Косицын бы наверняка замолчал. А тайком – не хотелось.

– Короче, он в показаниях и про тип гранатомета, и про ручные гранаты – все «написал». С марками, с цифрами. А опознать – точно не сможет. В глаза не видывал. Эти идиоты списали из методички, а я вмешиваться не стал.

– Хорошо, – сказала Шеметова, заканчивая запись. Не густо, но лучше, чем ничего.

– А еще он признался, что дорожку отхода красным перцем посыпал. Десять пачек из дома принес. У матери из шкафа взял.

– И что? – снова не поняла Шеметова.

– У матери аллергия на красный перец. Вплоть до анафилактического шока. – Бывший прокурор явно не забыл умные слова. – В больницу возили, а то б померла.

– Давно возили? – начала понимать Ольга.

– Года три назад. Я заранее у Гохмана неофициально выяснял. Все записи в больнице остались.

– То есть, красного перца в доме быть не могло? – вопрос был риторический.

– Исключено. А он из дома принес. Десять пачек. Даже из какого шкафа и с какой полки взял – все написано.

– Спасибо. Вы – молодец, – искренне поблагодарила Шеметова. Непонятно пока, как это использовать – но чем больше подобных фактов, тем проще будет развалить обвинение. Тем более, что впереди маячил суд присяжных. А они, как правило, реально пытаются вникнуть в дело. И увидев столько вранья, могут не поверить остальному.

– Он – не молодец, – с сожалением покачала головой Валюша. – Он – дурень. Найдет приключений на свою старую задницу.

Однако, противореча сказанному, обняла Косицына за плечи своей большой белой рукой.

– Спасибо большое, – уходя, поблагодарили москвичи. – Если еще что-то вспомните – звоните.

– За успех вашего безнадежного дела, – поднял свою опять не пустую чашку старый юрист.

День начался удачно.

А вот далее выпали сплошные разочарования.

Адвокат Епишева, тоже местный, не только отказался встречаться, но и пригрозил рассказать «органам», если они еще будут ему звонить. Епишев, «сдавший» намерение Николая Клюева «убивать ментов», конечно, не был коренным свидетелем обвинения. Но все равно обидно.

Гохман встретиться не отказывался, однако поскольку он лежал с сердечным приступом в своей же больнице, адвокаты сами перенесли встречу.

Оставалось только одно дело.

Беседа московского адвоката Олега Всеволодовича Багрова с участником следственной группы, начальником местного РОВД Георгием Витальевичем Слепневым. Пока – и.о. начальника РОВД. Впрочем, Багров почему-то не сомневался, что Слепнев свой вожделенный пост получит.

Тенденция, однако.

Ольга в райотдел не пошла, поехала в семью Клюевых. Утешать и психологически поддерживать – такая обязанность не прописана ни в одном адвокатском контракте. Но она имеется в душе каждого нормального адвоката.

А Багров прошел по пути, который в прошлый раз достался Шеметовой.

Ему быстро выписали пропуск и проводили в кабинет.

Слепнев встретил широкой улыбкой и крепким, энергичным рукопожатием.

– Ну, что, надеюсь все-таки на сотрудничество, – сказал он. – Ваша супруга излишне романтична. Ну, так она женщина, ей положено.

Олег промолчал, ожидая, когда ему расскажут принципы предполагаемого сотрудничества.

Ожидание оказалось до неприличности недолгим.