Женя торопливо расстегнул химзащиту, разорвал нижнюю рубашку.

– Руку, – скомандовал он.

Марина устало смотрела, как он перевязывает ей ладони, всхлипывала от боли, когда грубая ткань касалась ожогов.

– Идти можешь? – парень осторожно поднял ее на ноги, придерживая за локоть.

– Я в порядке, – женщина попыталась улыбнуться.

Женя теперь шел впереди, вслушиваясь и вглядываясь в сплетение ветвей. Ему было до одури страшно. Ноги казались ватными, каждый шаг усиливал зреющий в груди ужас. Юноше казалось, еще немного – и он сойдет с ума от напряжения.

Вошли под кроны деревьев. На несколько мгновений остановились, осматриваясь. Марина отстала на пару шагов, кое-как стащила с плеча автомат непослушными пальцами. Женя услышал приглушенный стон и почувствовал себя ответственным за жизнь своей спутницы. Жалкий, полный боли звук придал сил. «Я ее должник. Она спасла мне жизнь дважды. Нельзя ее подвести. Шаг. Еще шаг. Еще шаг!» – мысленно подбадривал себя парень. Еще немного. Осталось минут десять. И дом…

Они бежали под деревьями, оскальзываясь на запорошенных снегом корнях, ветки хлестали по лицу, цепкие лапы кустов хватали за руки, не желая отпускать свою добычу. В чаще было темно и тихо, снег мягко ложился на землю, ветер не мог проникнуть сюда сквозь ветви. Эта тишина нарушалась хрустом ветвей, тяжелым дыханием и торопливыми шагами беглецов.

Краем глаза Женя заметил уже знакомую тень. Сердце подскочило куда-то в горло и рухнуло вниз, забилось пульсирующим страхом внизу живота. Парень перешел на шаг и, наконец, остановился, слепо водя дулом автомата по стволам деревьев. Его взгляд был совершенно безумным.

– Ты видела?! Видела?! – в панике шептал он, обращаясь к Марине.

Женщина стояла в шаге от него, пытаясь удержать оружие в искалеченных руках.

– Я видела. Бежим, – также шепотом ответила она.

Парень обернулся вперед. Тень метнулась к нему, и мир исчез.

Женя очнулся, облизал сухие губы, не открывая глаз.

– Живой, – выдохнул знакомый голос.

– Кто здесь?! – парень резко вскочил, но пошатнулся и едва не упал. В голове гулко стучала кровь, мир казался размытым настолько, что не было видно ничего на пару метров вперед.

Марина поймала его под локоть и скривилась от боли.

– Скорее! – шепнула она, потянув его за собой.

Они бежали, как в последний раз в жизни. Евгений, плохо осознававший действительность, хватался за руку женщины, как за свою последнюю надежду. Он не видел, куда его ведут, не ощущал своего тела, оно казалось чужим и странным. Пару раз он оступался и падал, но Марина поднимала его и вновь тянула за собой.

Наконец впереди показался знакомый бетонный забор. Женщина влетела в одно из зданий, бывших когда-то конструкторским бюро, и остановилась. Женя рухнул на колени, пытаясь отдышаться. В голове начало проясняться, зрение сфокусировалось.

Его спутница сидела у стены, стиснув зубы, бледная, усталая. У нее на лбу, несмотря на холод, выступили крупные капли пота, мокрые волосы липли к щекам.

– Марина, – позвал парень.

– Тебе лучше? – тихо спросила женщина.

– Что произошло? Где противогаз, где наши автоматы?

– Ты ничего не помнишь? Когда тень коснулась тебя, ты стащил с себя противогаз, начал смеяться, как безумный, попытался выстрелить в воздух, кричал что-то странное не своим голосом. Я не помню, как я тебя оттуда вытащила, ты сопротивлялся. А потом упал на землю и потерял сознание.

– Твои руки… – прошептал парень, глядя на окровавленные повязки.

– Ерунда, – прошептала Марина, закрывая глаза. – Я догадываюсь, что это за тени. Но нужно проверить. Очень похоже на споры грибов. Вызывают что-то типа галлюцинаций. Твое состояние похоже на наркотическую передозировку. Видел бы ты себя. Глаза огромные, волосы дыбом.

Она усмехнулась, но ее попытки ободрить товарища были жалкими, неутешительными.

– Нам надо спуститься в бункер. У нас получилось, мы дома, – Женя тоже улыбался, но у него получалось еще хуже, чем у его спутницы.

Парень помог Марине подняться.

– Я забыл условный стук, – вдруг сказал он, останавливаясь перед тяжелой внешней гермодверью убежища, и глупо хихикнул. Истерика подступала к горлу, сдавливала его холодными пальцами, хотелось рыдать и смеяться одновременно, выпустить наружу безумное напряжение и ужас последних часов.

Женщина подошла к двери и трижды повторила сигнал SOS, морщась от боли. Потянулись томительные минуты ожидания, за дверью долго думали, открывать ли незваным гостям. Наконец створка приоткрылась, показалось дуло автомата, выглянул бледный, изможденный часовой. Он в упор смотрел на Женю, с трудом узнавая, но когда узнал, его лицо озарилось искренней улыбкой.

– Жека? – недоверчиво спросил он. – Ты?

Дверь распахнулась, и беглецы вошли внутрь.

– Я глазам не верю. Егор считает тебя мертвым. Вот счастья-то будет! – радовался охранник.

– Борька, – с трудом выговорил Женя, силясь улыбнуться. Силы его покинули, и он осторожно сполз на пол.

– Откуда ты вернулся, кто это с тобой? – сыпал вопросами его товарищ, но юноша уже не мог отвечать.

– Оставь его, пожалуйста. Мы все тебе расскажем, – мягко попросила Марина, стягивая с себя насквозь мокрую куртку.

Часовой торопливо закивал, помогая Жене расстегнуть защитный костюм.

Спустя полчаса Коровин-младший и Алексеева вышли из камеры дезактивации в коридор. Вымытые, в старенькой, но чистой одежде, усталые до невменяемости.

Их уже встречали Егор Михайлович и старший разведчик Николай, за их спинами стояла Светлана.

– Я не верил, что ты вернешься, – прошептал Коровин-старший, заключая сына в объятия.

Женя уткнулся лицом в плечо отца и плакал. Накопившиеся эмоции, разрывавшие грудь, нашли себе выход, пролились бесконечным потоком.

– Ну-ну, ты же мужчина! Прекрати реветь! – строго приказал Егор, отстраняя сына от себя. Юноша хотел ответить, но не сумел, задыхаясь от слез.

Марина шагнула вперед, обняла Женю за плечи. Несчастный дрожал всем телом, всхлипывал, мучительно пытался успокоиться, но не мог.

– Он многое пережил. Ему простительны эти слезы.

– Ты кто такая?

– Меня зовут Марина Алексеева, – представилась женщина.

В коридоре повисла гробовая тишина. Николай поперхнулся, закашлялся. Начальник бункера недоверчиво оглядывал ее с головы до ног.

– Этого не может быть, – наконец, тихо выговорил Коровин.

– Но, тем не менее, это я. Егор Михайлович, у меня к вам очень серьезный разговор. Пожалуйста, поручите вашего сына заботам медика и позвольте мне побеседовать с вами наедине, – спокойно ответила женщина, не смущенная пристальным вниманием собеседников.