— Великая Жрица?

— Да-да, — сказал я нетерпеливо, — Жрица, у которой передние конечности какие-то красные, будто в коросте.

— В огне? — переспросил он. — В неистовом жарком пламени? Это верховная Жрица Хранилища, ваше высочество.

Я буркнул:

— Странно, как ее инквизиция просмотрела.

— У нее нет храма, — пояснил он. — А появляется она из ниоткуда всего один раз в году.

— Мне с ней надо кое-что перетереть, — сказал я в нетерпении. — А на самом деле ее храм где?

Он даже отшатнулся.

— Ваше высочество!

— А что не так? — спросил я сварливо. — Я сюзерен, я должен знать. Знание — сила и власть.

— Никто не знает, — повторил он так, словно гордился, что никто, даже он не знает. — Я же говорю, появляется по своей воле раз в год всегда в одно и то же время.

— Из ниоткуда? — спросил я. — Так не бывает.

— Может, — ответил он, — и откуда-то. Но мы этого не видим.

Я сказал веско:

— Если всегда в одно и то же время, то появляется не по своей воле, а по кем-то из мужчин заданному распорядку. Разве жрица не женщина? А еще не родилось такой, чтобы не опаздывала, не забывала, не перепутывала.

— Она не забывает, ваше высочество.

— Ничего, — сказал я твердо, — наведем порядок. Будет забывать и будет опаздывать, как и положено. Нечего вносить беспорядки в мир! А так вообще-то оставим только жриц совсем другой профессии.

Он произнес с каменным лицом:

— Ваше высочество, вы ведь не случайно пришли с таким вопросом?

Я насторожился.

— А что?

— Да так, — сказал он. — Помните, я говорил однажды, что вы когда-то сядете на Трон Первого Короля? Наверное, время пришло?

— Нет, — отрезал я.

— Но вы явились в особое время, — проговорил он медленно. — Она будет именно сегодня. И то, что вы тоже заговорили об этом, означает…

— Что?

— Возможно, — произнес он высокопарно, — ваши звезды сошлись в небе. И настал ваш небесный час!

— Ага, — сказал я, — настал, так настал. В прошлый раз она приходила вроде бы сразу после обеда?

— Точно, — сказал он. — Помните же! Это не случайно.

— Я все помню, — огрызнулся я и добавил уже с угрозой: — Все-все!.. И что не нужно. Потому голова дерьмом и забита, ибо его в жизни больше. Хорошо, приду после обеда.

Убрали, вычистили и навели блеск достаточно быстро, а трупы передали нашим алхимикам, пусть с монахами-цистерианцами постараются понять, что за существа и что на них за странные доспехи и почему такая непонятная одежда.

После обеда за мной увязался барон Альбрехт, выяснял, сколько человек выделить на охрану бухты, раз уж я готовлюсь отправить такую массу вооруженных до зубов орлов из Сен-Мари в северные королевства, а обратно они не прибегут так быстро, коли грянет нужда.

Церемониймейстер уже ждал в зале, просиял, увидев меня, поклонился.

— Ваше высочество! Я уже испугался, что вдруг опоздаете!.. Тогда целый год ждать.

— Я не женщина, — отрезал я высокомерно.

— Но Жрица тоже не опаздывает.

— Она не женщина!

— Простите, ваше высочество… а кто?

— Функция, — объяснил я. — Вообще любая женщина — функция. Обычно проверяющая главного героя на прочность… Но я не поддамся, как уже сказал.

— Но Трон Древних Королей…

— Я тот зал хочу сделать открытым, — сообщил я, — ради его архитектурной ценности. Пусть ходят экскурсии… придворных, дабы узреть красоты стен.

— Стен?

— Ну да, — ответил я. — Там же есть что-то на стенах? Или нет? Тогда на потолке. Да это и неважно, дураки всегда найдут, чем восторгаться. Есть особенные, даже египетскими пирамидами восторгаются.

— Ваше высочество, — сказал он вкрадчиво, — а… Трон?

— И сейчас не сяду, — сказал я упрямо. — Подумаешь, монархи!.. Долой самодержавие! Отнять и победить, вся власть моему народу, свобода, равенство и аристократия, весь мир насилья мы разрушим и заставим платить нам дань!.. В общем, у меня три предвыборные программы, и все разные.

Они с бароном ничего не поняли, но у мудрых свой язык, слушают почтительно. Я умолк, не желая рассекречивать предвыборные ходы, и посмотрел на них строго.

Церемониймейстер сказал почтительно:

— Все же я надеюсь, ваше высочество использует свое священное и нерушимое право сесть и утвердить.

Я сказал сварливо:

— Вы и в прошлый раз меня науськивали сесть, но я видел, как вам хочется, чтобы меня разнесло в кровавые клочья!

Он чуть поклонился, опустил голову, потом поднял и посмотрел мне прямо в глаза.

— Вы угадали, ваше высочество. Я был уверен, что вас, как самозванца, убьет громом с ясного неба…

— Я не самозванец, — напомнил я. — Разве когда-то говорил, что я потомок Древних Королей?

— Вы не самозванец, — согласился он, — теперь это видит каждый, когда на трон претендуют только герцог Готфрид и сам Кейдан… а вы воздерживаетесь. И теперь я почти верю, что когда сядете на Трон Древних Королей…

— Если сяду, — поправил я. — Но я не сяду.

— Если сядете, — повторил он, — вас не убьет.

— Почему?

— Именно потому, — проговорил он загадочно.

Я огляделся, этот зал явно совсем новенький, лет ему не больше сотни, небольшой, но торжественно и чуточку помпезно убранный, в строгих коричневых тонах, вдоль стен идут через каждые три ярда пилоны. Есть ниши, где либо вазы с прахом героев прошлого, либо статуи рыцарей в полный рост. Пол поверх дорогого паркета покрыт роскошным ковром, в центре зала большой продолговатый стол и дюжина легких кресел.

Все знакомо, здесь иногда провожу то совещания, то деловые пирушки, на которых обговариваем дела королевства. А вон в стене загадочнейшая дверь, которая никуда не ведет. За ней просто стена. Каменная несущая стена дворца.

На спине буквально чувствую укоряющий взгляд церемониймейстера и удивленный — барона, закрыл дверь и вернулся к ним.

— Показалось, — объяснил я, — что там кто-то скребется.

— Наверное, Бобик, — предположил барон невинно. — Он мышей ловит?

Коротко и резко блеснул синеватый свет, пахнуло озоном, словно по залу пошла ударная волна. Я обернулся, из сияния вышла все такая же блистательная, как раскаленный меч, женщина с роскошной гривой иссиня-черных волос, свободно падающих на голые плечи и спину, лицо прекрасно гордое и надменное, бледная кожа, никогда не видавшая солнца, крупные черные глаза, тонкий нос, крупные губы и высокие скулы с запавшими щеками.