Девушка с ужасом смотрела на себя в зеркало и не могла придумать, как помочь бедственному положению. Платье соблазнительно подчеркивала все, что только можно подчеркнуть. Глубокое декольте открывало две круглые, как будто лежащие на тарелочке, соблазнительные булочки, с притягательной впадинкой между. Пышная юбка, с многоярусными воланами, портила все дело и подчеркивала талию, делая ее еще тоньше. Платье явно было безумно дорогое. И совершенно не подходило по статусу боевому магу или ведьмачке. Так одеваться должна была какая-нибудь богатенькая барышня, дочка влиятельного дворянина, но никак не нищая адептка, желающая посвятить свою жизнь сражениям с монстрами!

Старое платье, которое теперь представляло собой залитую кровью тряпку, все же было оставлено и отмачивалось в тазике с магическими травами. Айрис надеялась, что из него может еще получиться сносная юбка. Скаредности нищей адептки мог позавидовать любой рыжий жмот, жизнь на одну стипендию очень хорошо учит экономить на всем.

В кабинете у ректора.

Отряд адептов стояли в ряд, все пятеро. Айрис в своем кошмарно-новом наряде с ними.

— От имени академии и жителей деревни я благодарю вас! — ректор сидел за столом, положив подбородок на сцепленные замком руки. Лицо Лавеля как будто заволокла черная туча. Глаза гневно сияли, но голос был негромок. — Вы свободны, можете идти, вас ждет обещанная награда и новое назначение в дозор. А вас, адептка, я попрошу остаться!

Парни вышли из кабинета, предварительно одобряюще кивнув ведьме, каждый из них просто излучал дружелюбие, звук их шагов стих в коридоре.

— Адептка, почему вы оказались в этом дозоре?

Айрис нечего было ответить на это. Она не могла выдать лежавшего в больничном крыле Брайда, сказав, что второкурсник взял ее с собой в обход. Также она не могла соврать, что присоединилась к Дайрену и остальным, потому что ее распределили в их команду. Парни могли ее выдать.

— Почему ты так настойчиво пытаешься укоротить свою жизнь? — спросил уже другим тоном Лавель, потирая пальцами уставшие глаза. — Дозоры опасны, один из пяти патрулей не вращается. И мы даже не можем найти их тела.

Девушка молчала, смотрела в пол.

Что она могла сказать ему? Что сознательно выбрала для себя неженскую профессию, опасную, неблагодарную, но дающую шанс вырваться из постылой нищеты и будущей горькой женской доли? Как объяснить ему свое нежелание быть всего лишь чьей-то женой, рабочей лошадкой, на которой будут ездить все кому не лень. Мелкой лавочницей, считающей каждый грош на ладони, кухаркой, домработницей, жалкой грелкой в постели у богатенького торговца? Кем? Риск был ее собственным, осознанным выбором. Только ради достижения своей мечты она ночами напролет зубрила заклинания, тренировалась до красных пятен в глазах, до стука сердца в ушах. Бросить все, чего она достигла непосильным трудом? Свобода необходима ей как воздух! Без нее она зачахнет и умрет.

— Это черная неблагодарность с твоей стороны, я столько для тебя сделал! — ректор посмотрел на нее. Безмолвие адептки разъярило его. Кажется, она над ним издевается, вырядилась специально, чтобы подразнить. — Молчишь, прячешь взгляд? — вскочил он и подлетел к ведьме.

— В общем-то, я даже рад, что с тобой это случилось, это научит тебя уму разуму! А про себя ректор подумал: «Сбережет твою жизнь, которой ты так беспечно рискуешь на каждом шагу».

— Теперь ты не сможешь вылететь в дозор и подвергнуть себя новым опасностям. Отдайте сюда жетон, адептка. Я перевожу вас на факультет травниц, угомонитесь, наконец, будете цветочки собирать.

— НЕТ! НИКОГДА! — вопль испуганной ведьмы сотряс башню. Дерганые, травленные нервной жизнью в академии летучие мышки попадали в обморок. Штучек пять дохлыми кучками лежали на подоконнике, дрыгая лапками.

— Опять спорите, никакой дисциплины, ни грамма уважения к порядку! — Лавель схватил упирающуюся девушку за руку. — Я считаю, с вас просто необходимо сбить вашу спесь. Вы должны научиться слушать тех, кто желает вам добра, а не подвергать свою жизнь опасности, рискуя нанести еще больший урон себе и академии, — ректор пытался отнять металлическую бляху, крепко зажатую в руке адептки.

— Вы являетесь ученицей моего учебного заведения, и мне решать, кого пускать в дозор рисковать своей шкурой, а кого нет… — цедил сквозь стиснутые зубы Лавель. Он прижал девушку к себе одной рукой, а второй пытался дотянуться до жетона. Айрис встала на цыпочки и вытянула руку, как можно дальше, но у ректора руки были длиннее и загребуще. Он выхватил жетон.

— Нет! — закричала Айрис, мир ее раскололся. — Я буду ходить в дозор и без жетона, вы не удержите меня здесь взаперти! — ревела в голос Айрис, из глаз ее катились крупные крокодильи слезы. Последний шанс разжалобить бессердечного.

На Лавеля смотрело тонкое округлое личико, огромные широко распахнутые блестящие глаза, влажные, просящие поцелуя приоткрытые коралловые губы.

— Не надейтесь изменить мое решение ни вашими жалостливыми слезами, ни красивым платьем с глубоким декольте! — заорал пораженный в самое сердце Лавель. — Вы будете смирно сидеть на факультете лекарей и травниц и добросовестно перебирать былинки. До самого вашего окончания академии, а потом… Потом сделаете то, что положено каждой приличной барышне, выйдите… — зеленые глаза глянули в самую душу Лавеля, в груди его что-то оборвалось.

Ректор схватил ее за шиворот и с криком «ВОН!!!» выкинул из кабинета. Дверь оглушительно хлопнула, Айрис сбило с ног волной удара.

Ректор прислонился к двери, выдохнул, запрокинул голову. Жар разливался по всему телу, поднимаясь выше. Молодой мужчина ослабил воротник мантии, стало немного легче.

Еще один такой взгляд, и он не только дозволит ей состоять в дозоре, но и положит весь мир к ее ногам вместе с Темной Империей. И тогда эта адептка не только веревки из него вить будет, но и на поводке кругами водить. Он не должен допустить того, чтобы она сделала из него посмешище.

Надо набраться терпения, скоро летние каникулы, а после — начало новой компании. Будет всеобщая мобилизация и призыв в армию. Я уеду, а она будет в безопасности на факультете травниц.

Так и должно быть, это лучшее решение!

* * *

Айрис сидела на верхней ступеньке лестницы, сжавшись в комок и опустив голову на колени. Плечи ее вздрагивали.

Осторожно поднявшись со ступенек, девушка стала спускаться вниз. Слезами горю не поможешь, плакать можно до бесконечности, но это ничего не изменит. Видно, вызывающее синее платье, не подобающее адептке ее ранга, было для ректора, как красная тряпка для быка. В ушах гуляло эхо от удара двери и от слов Лавеля. Взгляд ее, полный слез, упал на мусорное ведро, стоявшее на лестничной площадке ректорской башни. Из него торчала сломанная метла.

Айрис утерла слезы. В глазах загорелся огонек бунта. Все еще всхлипывая, она достала обломки из мусорки. Древко сломано четыре раза и частично обгорели прутья. Наверно, можно починить. Метла была дорогая, по отполированному древку вилась ажурная вязь заклинаний. Девушка собрала все куски, даже самые мелкие щепки. Тщательно завернула в синий подол платья, заткнула его за пояс и побрела прочь из башни.