— А ломку я наблюдала у своей подруги, когдаона еще была жива. Страшная штука! Подруга говорила, что это похоже на то, какбудто кто-то с особой силой выкручивает суставы. Мышцы дико болят. В периодломки без снотворных ни один наркоман не может уснуть. Невозможно ни питьжидкость, ни принимать пищу. Организм истощается жутко, поэтому все наркоманытакие худые и вечно больные. У них же иммунитета совершенно нет. Когда у нихломка, они настолько раздражительны, что просто кошмар. Их раздражают люди,свет, любые звуки. Руки и ноги перестают слушаться. Если встаешь, то сразунатыкаешься на любые предметы. Пережить ломку без лекарств крайне трудно.Желание уколоться настолько сильно, что мозг больше не способен думать о чем-тодругом. Моя подруга кололась пять лет, а это очень большой срок. Оттого, чтоона систематически принимала героин на протяжении стольких лет, ее молодойорганизм можно было сравнить с организмом самой древней старухи. Если ей иудавалось пережить жуткую ломку, когда она пыталась попробовать жить безгероина, то потом начиналась такая депрессия, что просто не передать словами.Она была похожа на живой труп, у нее не было ни сил, ни желания жить. Если вовремя ломки, ее все раздражало, то после того, как ей удавалось справиться с"ломкой" и не принимать героин, ей все становилось противно. Всестало казаться бессмысленным и тупым. Она думала о самоубийстве, но даже на этоу нее не было сил. Однажды я приехала к ней домой и увидела, как она простолежит на кровати и наблюдает, как по стене ползает муха. Так самое главное то,что она лежала на этой кровати уже несколько дней. Может только дойти дотуалета, дотянуться до стакана воды, а потом вновь лежать и искать глазамимуху. Никаких мыслей, никаких переживаний, полное отрешение. Представляешь, такэто состояние продолжалось у нее почти полгода. Равнодушие, опустошение,отрешение и физические обострения, влечения к героину. От этих обострений у неедаже звон в ушах появлялся, руки дрожали, пропал сон. Постоянно появлялосьрезкое желание принять героин. Она говорила, что у нее постоянно "веревкичешутся", а это значит — вены просто просили укол. Ей постоянно мерещилсяшприц и ощущение кайфа после укола. И вот однажды она сорвалась, и все началосьзаново, и это после того, когда она пережила чудовищную ломку, которая длиласьпочти семь дней, и полугодовой депрессняк! Она осознала, что не может жить безгероина, и сама возненавидела себя за это, но она уже не могла справитьсясамостоятельно со своей бедой. Не помогли и врачи. Увы, но во многихнаркологических клиниках на наркоманов смотрят, как на тех, из кого можновыкачивать деньги. На них не смотрят как на глубоко больных людей, а только какна дойных коров. Уж врачам-то хорошо известно, что эти люди — рабы наркотика, идля них нет ничего больнее и страшнее на этом свете, чем отмена наркотика. Онимогут пережить все, что угодно, но только не это. Поэтому чаще всего наркоманыумирают от передоза. Просто останавливается дыхание. И все же героиновуюзависимость пережить можно, хотя и очень сложно. Во всяком случае, те, ктосидит на игле по 10 лет, встречаются крайне редко. Это просто ходячие трупы,которые не могут прожить и нескольких часов без дозы. Даже страшно заглядыватьв лица этих еще живых людей. У них абсолютно пустой взгляд.

Девушка как-то тяжело вздохнула и продолжила:

— У моей подруги даже тяга к сексу исчезла, аведь до этого она была очень даже сексуальной девушкой. Когда колешься, нужнополучать удовольствие от чего-то одного, а по-другому невозможно. Приходитсявыбирать: либо секс, либо героин. Все наркоманы всегда выбирают героин. Всехнаркоманов с приличным стажем секс перестает интересовать даже напсихологическом уровне.

В тот момент, когда в комнату заглянул незнакомыйседоволосый мужчина, девушка резко замолчала и поправила свои растрепавшиесяволосы.

— А вот и Тигран пришел.

— Оставь нас одних, — резко бросил мужчина ипроводил собравшуюся уходить девушку строгим взглядом.

Я села поудобнее и, почувствовав необъяснимуютревогу, произнесла тихо:

— А мне тут лекцию о вреде наркоманиипрочитали.

— Понравилось?

— Да так, ничего.

— Лера любить поговорить. Она нарадоваться неможет, что теперь у нее будет собеседник.

— Я не очень понимаю, зачем меня укололи исюда привезли, — я старалась говорить как можно более спокойно, но голоспредательски задрожал.

— Меня, вообще-то, Тигран зовут.

— Ах да! Меня — Ксения. Я, конечно, понимаю,что вы здесь все люди интеллигентные и предпочитаете сначала знакомиться, а ужпотом объяснять, зачем вы девушку среди бела дня посреди улицы затаскиваете вмашину, пичкаете наркотиками и привозите в чужой дом. Я была бы вам оченьпризнательна, если бы вы ответили на мои вопросы. Убить вы меня не убили.Значит, я нужна вам живая, только вот для каких целей — я никак не пойму.

— Я — отец Олега, — совершенно спокойноответил мужчина и смерил меня оценивающим взглядом.

    — Очень приятно познакомиться, — безособого энтузиазма произнесла я и растерянно пожала плечами: — Я не совсемпонимаю, зачем вы меня сюда привезли.

— Я хочу знать, где мой сын, — в голосеТиграна появилась особая настойчивость.

— А я откуда знаю? Вы отец. Вам виднее.

— Ксения, я говорю с тобой достаточно вежливои даже деликатно. Поверь, мне это тяжело дается. При желании меня можно хорошоразозлить, а я очень страшен в гневе. Я люблю, когда четко и ясно отвечают напоставленные мной вопросы. Только не повторяй то, что ты говорила передтелекамерами. Я это уже по телевизору посмотрел. Теперь скажи что-нибудь не дляэфира.

— Но я ничего нового повторить не могу!

— Говори как есть.

— Я познакомилась с Олегом в ресторане, апосле поехала к нему домой....

Я старалась рассказать все до самых мельчайшихподробностей и деталей. Про то, как чудом осталась жива, как, лежа в шкафу,узнала о том, что кличка Олега — Окунь и что одного из ворвавшихся отморозковнесколько раз назвали Врангелем. Мой рассказ был сбивчивым и чересчурэмоциональным. Сказывалось нервное возбуждение.

— Он обещал позвонить для того, чтобы забратьу меня ключ от квартиры, но мне это с трудом верится.

— Почему?