Аэробус пошел на снижение, опасный город приближался. Соседка Тины, невзрачная пугливая девушка с длинной косой, тихонько заплакала.

– Только держитесь друг за друга! – обморочным голосом посоветовала воспитательница. – Крепко держитесь, а то пропадем!

Приземлились на засыпанной снегом площади, окруженной высокими желтыми зданиями с тускло-золотыми гранеными колоннами. Это была площадь Остывшего Солнца – впрочем, ее название Тина узнала намного позже. Двери раскрылись, все высыпали наружу.

– Вы скоро вернетесь? – услыхала она вопрос инструктора, обращенный к пилоту. Вопрос был задан заискивающим тоном.

– Через часок-другой.

– У меня же девчонки замерзнут! Если вы разрешите нам подождать в аэробусе, мы хорошо заплатим.

– Погрейтесь вон там, в кафе, – на всех места хватит.

– Нам нельзя в кафе! – твердо заявил инструктор. – Ну давайте договоримся…

Было холодно. Соседка Тины мертвой хваткой вцепилась в ее локоть (очевидно, восприняла слова воспитательницы как руководство к действию). Тина с мрачной гримасой высвободила руку.

– Вы заломили, – вздохнул инструктор, – но я согласен!

Снег повалил гуще. Пилот сунул пачку денег в карман, и скользящая дверь аэробуса вновь отъехала в сторону. Все подались вперед, желая поскорей оказаться в теплом салоне, а Тина отступила назад.

Она шла быстро, почти бежала. Спохватившись, сорвала и отбросила в сторону ненужную теперь вуаль. Гонятся за ней или нет, невозможно было понять – и площадь с аэробусом, и улицу позади скрывала белая пелена.

Тина знала, что должна попросить политического убежища – причем как можно скорее, пока ее не схватили, – но не очень-то представляла себе, как это делается. Ни одного полицейского поблизости не было (или, может, она их не видела из-за метели). Мимо скользили автоматы, убиравшие снег, а прохожие исчезли (спустились в подземные туннели, которыми здесь пользуются во время ливней и снегопадов, – но об этом Тина тоже узнала гораздо позже). Завернув за угол, она врезалось во что-то мягкое и теплое, синевато-серое. «Извините», – произнес странный булькающий голос. Девушка отшатнулась. Похожее на небольшой холм существо двинулось дальше, от него валил пар. Негуманоид – она в первый раз увидала одного из них вблизи!

Через некоторое время снегопад прекратился. Леверру накрывал сверху облачный купол, и под ним сверкали яркие здания – синие, желтые, серебристые, красные. Многие их них стояли на массивных опорах-колоннах; Тина вошла под сень одной такой громадины: снега тут не было, зато между колоннами гулял ветер, пол покрывала блеклая истершаяся мозаика. Нужно найти вход – внутри наверняка есть люди, к которым можно обратиться с просьбой о помощи. Она замерзла и еле шевелила пальцами, но по-прежнему смотрела на город с восхищением. Леверра такая огромная! (Спустя два года Тина узнала, что Леверра вовсе не огромная – по меркам Ниара, конечно: небольшой городок рядом с космопортом, только и всего). Услыхав позади шаги, она обернулась, приготовившись произнести заранее выученную фразу на ломаном общегалактическом: «Извините, я инопланетянка и нуждаюсь в политическом убежище. Пожалуйста, проводите меня в полицию!» – и увидала злых, раскрасневшихся от мороза манокарских агентов.

Драться Тина в то время не умела. Инструктор по безопасности наотмашь ударил ее по лицу и прорычал:

– Куда вуаль подевала, шлюха?

Девушка молчала, сжав зубы. Агенты почти бегом поволокли ее по улице. Впереди показалась группка людей – Тина приготовилась позвать на помощь, но тут в плечо вонзилась игла, и все подернулось туманом.

– …Скажи спасибо, что в пуговице твоего платья был передатчик, – говорила потом пожилая воспитательница, качая головой. – А то бы мы без тебя улетели! Мы всем вам приспособили такие передатчики, чтобы сберечь вас. Что же на тебя такое нашло, Тина? Ты же хорошо в школе училась!

Тина молчала. С того момента как действие наркотика кончилось и она пришла в себя в крохотной одноместной каюте на «Эдлоосе», она не проронила ни слова. Нужно было не только выбросить вуаль, но еще и раздеться догола – тогда бы ее не поймали! Ради свободы она готова была перешагнуть и через правила хорошего тона, и через стыд, но ей просто не пришло в голову насчет передатчика в пуговице.

– Значит, тебя зомбировали! – скорбно вздохнула воспитательница. – Ох, вот беда приключилась, как ты нас подвела! Если бы ты потерялась на этой тоталитарной планете, нас бы всех отдали под суд и приговорили к публичной порке – ты хоть понимаешь или нет? Молчишь как неживая! Когда вернемся домой, тебя сначала накажут, а потом заберут в психиатрическую больницу и будут лечить, чтобы ты стала такая, как надо!

Тине повезло (если это можно считать везением): не долетев до Манокара, «Эдлоос» врезался в пересадочную станцию.

– Чудесно! – Джеральд отставил пустое блюдечко. – Старик превзошел самого себя.

– Передай ему, что мне очень понравилось. Хочешь еще? Я столько не съем.

– Если я слопаю весь твой приз, это будет нечестно, – возразил Джеральд.

– Тогда я Ли отнесу. Она поправляется, рука растет хорошо. Я их с Ольгой сегодня навещала.

Тина откинулась в шезлонге, глядя на крыши Кеодоса. Если у нее и возникали порой сомнения – а стоит ли ввязываться в это дело и сотрудничать с «Галактическим лидером»? – то, вспомнив девятнадцатый ярус «Сиролла», она мгновенно от них избавлялась. Террориста надо убить просто потому, что он террорист. Не имеет значения, какими мотивами он руководствовался. Важны не мотивы, а результат. В данном случае результат – это раздавленная рука Ли, неизвестная женщина с размозженной головой, трупы охранников под обломками. Тина согласна была превратиться в машину для убийства и прикончить Гонщика без всяких колебаний. Лишь бы он не успел сдаться властям: наняв искушенного адвоката, террорист может представить дело в выгодном для себя свете и добиться от судей снисхождания. А от нее он снисхождения не дождется.

– Послушай, Тина… Давно хотел спросить… Когда ты решила стать киборгом, ты так круто изменила свою жизнь… Верно, что это была экспериментальная операция с вероятностью летального исхода пятьдесят на пятьдесят?

– Верно, – Тина заглянула в свою чашку: кофе там не осталось.

– Ты не боялась?

– Джер, мне нечего было терять. Я боялась вернуться на Манокар.

– Я видел Манокар в «Новостях»: аккуратные такие домики примитивной архитектуры, устаревшая техника, нарядные грациозные женщины… правда, лиц не рассмотришь – все в вуалях. Скучноватый мир, и ничего зловещего.

– Зловещее не всегда вылазит напоказ. Там достаточно стабильная жизнь… Но там мы с тобой, например, никогда не смогли бы сидеть вот так и болтать. Там на все случаи жизни есть обязательные ритуалы, и увиливать от них нельзя. Там человек по рукам и ногам связан своей возрастной, половой, сословной принадлежностью и должен вести себя строго определенным образом, понимаешь? При этом личные склонности и желания в расчет не берутся. В результате многие люди живут не так, как им в глубине души хотелось бы. Не говоря уже о мощной цензуре: инопланетные передачи под запретом, любое произведение искусства, не получившее одобрения властей, подлежит уничтожению.