— А до этого вы побывали в комнате, в которую вам не следовало заходить, — тоном обвинителя продолжал Олег.

— Что это за комната? — невинным тоном спросила она. — И почему я не должна была в нее входить?

— При жизни моего деда эта комната служила капищем, в котором он совершал религиозные обряды в честь Велеса. Помните, я говорил, что мой дед был жрецом этого языческого бога, волхвом по имени Ратмир.

— Я не помню, — повторила Ирина, решив на всякий случай все отрицать. — Действительно не помню ничего из того, что произошло после вашего ухода.

— Но я говорил об этом раньше, — заметил Олег. — Я сам редко вхожу в капище, а моя жена — никогда. Вам там нечего было делать. Зачем вы вообще вышли в коридор из своей комнаты?

— Возможно, у меня были на то причины, — изобразив смущение, сказала Ирина. — Вы смущаете меня, Олег Витальевич, своей настойчивостью. Я вам должна говорить все, как есть, забыв о женской стыдливости? Вы настаиваете?

Теперь почувствовал себя неловко Олег.

— Допустим, — произнес он уже не таким суровым тоном. — Я как-то упустил это обстоятельство из вида. Но все же, как можно перепутать капище с ванной комнатой? Тем более, что после ужина Марина показывала вам, где та находится. Это совсем в другом месте.

— Кажется, я начинаю припоминать, — задумчиво произнесла Ирина, решив, что если она сдаст часть своих оборонительных позиций, то сможет узнать больше. — Вы говорите о комнате, дверь и стены которой испещрены какими-то символами, а в углу находится гигантский камень?

— Да, о ней, — вздохнув, ответил Олег.

— Так это языческое капище? — изумленно воскликнула Ирина. — А я ничего не поняла! И быстро вышла. — Сокрушенно качая головой, она, как бы между прочим, спросила: — Но все-таки, почему в эту комнату нельзя заходить?

— По той же самой причине, по которой в православном храме нельзя входить в алтарь никому, кроме священнослужителей, — терпеливо пояснил Олег. — Камень, как вы его назвали, это своеобразный алтарь, на котором приносятся жертвы языческому богу. А сама комната, как я уже говорил, это капище, тот же самый храм для язычников. В капище может входить только жрец. Там он общается с Велесом. Считается, что дух языческого бога незримо присутствует в этом месте. И этот дух настолько ревнив, что никто, кроме жреца, не может находиться в капище без риска для своей психики, а то и жизни.

— О, так мне угрожала смертельная опасность?! — с наигранным страхом воскликнула Ирина.

— Как любому непосвященному, — сказал Олег. — Потому что только жрец знает все ритуалы, необходимые при общении с языческим богом. Если их не соблюдать, то можно оскорбить Велеса и вызвать его гнев.

Олег помолчал, потом спросил:

— Я, может быть, путано объясняю, но, надеюсь, вы понимаете меня?

— Но ведь я там была, и со мной ничего не случилось, — возразила Ирина.

— Вы так считаете? — с сомнением покачал головой Олег. — А вот мне кажется, что после вашего вторжения в капище Велес сыграл с вами злую шутку. Он ввел вас в транс, находясь в котором, вы начали совершать необъяснимые поступки. Сорвали светильник, хотели войти в нашу спальню… При этом вы ровным счетом ничего не помните. Может быть, это все по воле Велеса, вы не подумали об этом?

— Все может быть, — задумчиво произнесла Ирина. Она вспомнила, как ночью ей показалось, будто дух медведя-людоеда вошел в нее. И после этого она действительно начала совершать странные, почти безумные поступки. — Может быть, вы и правы, Олег Витальевич. Я как-то упустила это из вида. Вернее, не знала.

— Но теперь вы знаете, — строго произнес Олег. — И, надеюсь, понимаете, насколько опасно вам находиться в Усадьбе волхва. К сожалению, я вынужден попросить вас незамедлительно покинуть наш дом. И это для вашей же безопасности. А лучше всего, если вы сразу же уедете из Куличков. Уже сегодня.

— А как же школа? — на этот раз слезы, которые потекли из глаз Ирины, были настоящими. Она поняла, что проиграла, и очень расстроилась. — Я ведь для этого и приехала…

— Школы пока нет, — сказал Олег. — Она еще строится. Вы поторопились, или неверно поняли слова Галины Павловны. Так что работать вам в Куличках негде. Я не стал вам об этом говорить вчера, чтобы не огорчать, но, по-видимому, зря. Возвращайтесь в город, Ирина Владимировна. А когда школа будет построена, и действительно будут нужны учителя, я вам напишу, обещаю.

— Но я бы хотела пожить несколько дней в Куличках, — тоном обиженного ребенка произнесла Ирина. — А вдруг мне не понравится поселок?

— Уезжайте, — настойчиво повторил Олег. — Вы еще успеете на автобус. И мой вам совет — оставайтесь в городе. Кулички — это не для вас, Ирина Владимировна. Вы уж простите меня за откровенность.

Слезы в глазах молодой женщины высохли. Но в них появилась какая-то мысль. Чтобы хозяин Усадьбы волхва ни о чем не догадался, она опустила глаза и умоляющим тоном спросила:

— Я могу проститься с Мариной?

И тут же с вызовом заявила:

— В этом вы не можете мне отказать, жестокий человек, которого я считала самым добрым и понимающим на свете!

Эта хорошо заостренная парфянская стрела попала в цель и поразила непреклонность Олега. Теперь не выполнить просьбу Ирины было все равно что отказать приговоренному к смерти в последнем ужине перед казнью. Этой неписанной традиции уже сотни, если не тысячи лет, и Олег счел себя не вправе ее нарушить.

— Я скажу Марине о вашем желании, — сказал он. — Если она захочет, то зайдет. А вы пока собирайте вещи. И не забудьте покормить голубей перед дорогой, а то они передохнут от голода. Кстати, зачем они вам?

— Не с кем было оставить дома, — нашлась Ирина.

— Никогда бы не подумал, что вы такая любительница голубей, — произнес удивленный Олег.

Ирина ничего не ответила. Обманывать не было смысла — теперь, когда ей приходилось уезжать. А если бы она сказала правду, то возмущенный хозяин Усадьбы волхва мог передумать и не дать ей возможности проститься со своей женой, как не позволяют здоровому человеку общаться с больным чумой. И вместо ответа она только слабо махнула рукой, то ли прощаясь с Олегом, то ли прося его уйти.

А Олег не стал дальше расспрашивать и вышел, облегченно вздохнув. Это был не простой разговор, для которого он долго собирался с духом, но если бы не твердая воля Тимофея, то, возможно, так и не решился бы. Это Тимофей ночью тенью следовал за их гостьей, а