множество супер красивых моделей одежды. Можно было бы, если бы не имели мы ранее навязанных нам войн.

И вот что поразительно, – рассуждал генерал, – когда внезапно началась война, и все увидели её разрушительную бесчеловечную природу, когда испытали весь ужас её на себе, то ругали на чём свет стоит руководство за то, что не были готовы, не оказались достаточно сильными. Когда же, благодаря неимоверным усилиям и гибели миллионов, победили и начали всё делать, чтобы не быть застигнутыми врасплох снова, но ради этого пришлось жертвовать комфортом бытия, то, забывая позор и горе поражений, закричали: зачем нам готовиться к войне, зачем нам делать танки вместо сверкающих на солнце кастрюль и зеркально великолепных унитазов?

Но где это было, чтобы сильный лев позволял слабому шакалу есть его добычу? В мире борьбы с чистоганом нельзя превращаться в пресмыкающихся шакалов и жизненно необходимо вырастать львом. Ради спокойного, пусть не очень быстрого, но уверенного и, главное, мирного развития страны требовалась сильная оборона, в задачу которой входило не только препятствовать Соединённым Штатам захватывать новые рубежи и строить новые военные базы, но и охранять советского человека повсюду, где бы он ни появился.

Плывёт, предположим, торговое судно (да простят меня моряки за не очень морской термин "плывёт" вместо "идёт") например, к берегам Кубы. И вот уже сутки осталось хода, близок берег друзей, да вдруг, откуда ни возьмись, американский военный корабль и сигналит "Приказываю остановиться!".

Капитан советского судна немедленно тревожно радирует в Москву, сообщая об угрожающей ситуации. А из Москвы генерал Варенников или кто-то другой спокойно отвечает: “С курса не сворачивать и не останавливаться!". Американский корабль приближается и, не смотря на ответ с советского судна, что это торговое судно и находится в нейтральных водах, приказывает вновь остановиться, угрожая применением силы.

Капитан советского судна вновь радирует в Москву и снова получает непререкаемую команду: “Продолжайте следовать своим курсом и не беспокойтесь!".

На американском военном корабле уже снимают чехлы с орудий, разворачивают жерла пушек, грозят выстрелами прямой наводкой. На торговом судне готовы паниковать, но тут вспенивается за бортом океанская вода, и рядом с беззащитным судёнышком всплывает мощная атомная подводная лодка советского государства. Преимущество явно оказывается на другой стороне, и американский корабль испуганно отворачивает в сторону, чтобы поскорее убраться восвояси.

Немало подобных историй могли бы порассказать советские моряки. Пиратские нападения американской авиации на рыболовецкие суда в открытом океане не были большой редкостью, когда пилотам высокоскоростных самолётов американских военно-воздушных сил доставляло большое удовольствие проноситься на бреющем полёте над сейнерами, танкерами, плавбазами, угрожая снести или повредить палубные надстройки воздушной ударной волной.

За тысячи километров от родной земли в таких случаях спасали только советские подводные лодки. Для этого пришлось развивать свой подводный флот так, чтоб он стал сильнейшим в мире. И на это уходили народные деньги.

Такую нелёгкую задачу защиты своих соотечественников и интере-сов социалистического лагеря приходилось осуществлять генералу Варенникову. Но сказать "нелёгкую задачу" ещё не значит сказать что-то о настоящих трудностях, о поразительных шарадах жизни, возникающих порой перед политиками и военными экспертами.

АФРИКАНСКИЙ РОГ 1977 ГОДА

Валентину Ивановичу вспомнился тысяча девятьсот семьдесят седьмой год. Неожиданно вспыхнул конфликт в отношениях между двумя соседними и прежде дружественными, и, считалось, просоветскими государствами Эфиопией и Сомали. Что было делить этим двум беднейшим африканским странам? О чём спорить?

И той и другой стране Советский Союз оказывал техническое содействие, помогая строить на их территориях заводы, гидростанции, больницы, посылая им своих консультантов по различным вопросам. Но разгорелся, зажжённый кем-то пограничный конфликт. Пресса всего мирра затрубила о событиях на Африканском Роге.

Генералу Варенникову не очень нравились журналисты. Часто, слабо разбираясь в существе происходящего, они умели так исказить события в своих статьях, что смысл их обретал диаметрально противоположное значение. Иногда это происходило случайно, а иногда и по замыслу. Поэтому при чтении газет и журналов любого толка он пытался проникнуть сознанием глубже строк и догадаться, что же кроется на самом деле за предложенными авторами цветистыми описаниями и простиранными комментариями.

Суть событий Африканского Рога мало чем отличалась от конфликтных ситуаций, возникающих почти во всех странах мира время от времени. Почти девяносто пять процентов пяти с половиной миллионного населения Сомали состоит из сомалийцев, остальные арабы и европейцы. Но около двух миллионов сомалийцев живут в Эфиопии и Кении. В Эфиопии они населяют главным образом район Огадена, расположенного на юго-востоке Эфиопии и граничащего с Сомали, правительство которого и выступило с требованием предоставления независимости этому району Эфиопии, предполагая последующее присоединение его к Сомали.

Медленно прохаживаясь по кабинету, Варенников представил себе большого неторопливого двугорбого верблюда с презрительно оттопыренной губой, важно тянущего за собой низкую четырёхколёсную повозку. Он как бы ассоциировался с Сомали, страной, в которой до сих пор нет ни одной линии железной дороги, но современные автомобили производства разных стран наводняют улицы. Однако большая часть территории этой небольшой страны занимает пустыня, тощая и пустая.

Эфиопия тоже не может похвалиться богатством своих плоскогорий и пустынь. Как и почти безжизненные накопители песков Сомали, подобные места Эфиопии заселены очень отсталыми в развитии племенами. Несчастные люди, о чём, впрочем, они могут не догадываться, жители пустынь и невысоких гор веками проводят дни и ночи среди разводимых ими верблюдов, коз, овец да коров, не интересуясь никакими политическими интригами даже в своей стране, а не только в чужой, иной раз не зная и границ между ними. Так было в давние времена, когда на этой земле господствовала Османская империя, так было в конце девятнадцатого века при разделе Сомали между Великобританией, Италией и Францией. Ничего почти не изменилось в их жизни после объединения частей страны в тысяча девятьсот шестидесятом году в Независимую Сомалийскую Республику и после военного переворота тысяча девятьсот шестьдесят девятого года, которые жители пустынных кишлаков могли вовсе не заметить.

Поэтому говорить о независимости и об особом выделении народа, который в большинстве своём не умеет ни читать, ни писать и вряд ли представляет себе разницу между правительством Эфиопии и Сомали, требовать независимости для людей, не знающих, что с нею делать, не столько смешно, сколько преступно.

Позволить им лучше жить, не умирая от голода и засухи, дать им бесплатные школы и больницы – другое дело. Но манипулировать словами "независимость", "свобода" и "демократия", прикрываться лозунгами о народных интересах, а в действительности бороться за министерские кресла, жирные оклады и подачки от зарубежных боссов – это есть предательство того самого народа, чьим именем прикрываются корыстные интересы.