Жан слушал внимательно, не забывая при этом есть. То, что война войной, а обед по расписанию, был одним из немногих жизненных принципов, которые он соблюдал. К моменту, когда я закончила, перед ним стояла идеально чистая пустая посуда. Сама я к еде не притронулась, но, умолкнув, выпила залпом всю чашку. Кофе остыл, но это было неважно: в горле пересохло, хотелось пить.

– Да… Такого я не ожидал.

– Я сама не ожидала. Но это правда, – почти жалобно сказала я.

– Не сомневаюсь, – успокоил он. – Но что со всем этим делать?

– Только не надо посылать меня к врачам!

– И не собирался.

Жан опустил глаза и довольно долго молчал, а после выдал:

– Ты не думала, может, это что-то вроде порчи?

– Вроде чего? – опешила я. – Ты в это веришь? В колдовство, черную магию и всю эту чепуху? Или шутишь?

– Не такую уж чепуху, – возразил Жан. – И я не шучу. Сейчас многие верят. На свете множество необъяснимого.

– Да, но… Это средневековье какое-то.

– Ты и сама нечто подобное предполагала, – проницательно заметил он. – Давай рассудим. Тут можно подумать только на две вещи. Либо ты сбрендила… Не надо сверкать глазами, я не говорю, что сам так считаю. Либо кто-то тебя изводит.

– Кто?

– Не придуривайся. Твоя Азалия.

– Она не моя. Хорошо, но зачем? И как она это делает?

– Не важно зачем. И черт ее знает как. Важно, каким образом все прекратить.

– Скоро она уедет, может, нужно просто подождать…

– Ага! – Жан хлопнул ладонью о стол. – И что от тебя останется через месяц?

Возразить на это было нечего.

– Надо что-то делать, и быстро!

Мне внезапно подумалось, что Пожидаев сейчас предложит переехать и пожить у него. Если он заговорит об этом, я соглашусь? Но, как выяснилось, он заговорил о другом.

– Нужно обратиться к знающим людям.

– К священнику? Да я же не верующая и…

– Нет же! – досадливо перебил он. – Надо идти к экстрасенсам или как там их…

– Что? – От удивления я даже рассмеялась. – К кому? Искать по объявлениям потомственную гадалку Фатиму или ясновидящую Марию? Не хватало еще с аферистами связываться!

– Не надо никого искать. Я знаю такого человека, – спокойно сказал Жан.

– Что? – Я вытаращила глаза. – Как это – знаешь? Откуда?

– Спокойно, Маша. Я Дубровский. Наша редактор, Светлана… Не думай даже, у меня с ней ничего нет.

– Я и не думаю. Мне без разницы.

– Так, на всякий случай. Чтобы ты себя не накручивала. Ей лет сто. Или сто пятьдесят. Но баба умная. Старой закалки. Журналисткой работала, несколько пьес написала. Короче, она рассказывала – под водочку, ясное дело! – про свою подругу. Жанну. Эта Жанна переводчицей работает. Заметь, с японского. Так вот, она – самый настоящий экстрасенс. Говорит, к ней очереди выстраиваются! Кто только не ходит. – Он выразительно показал пальцем на потолок. – Но попадают только через своих. По рекомендации.

– Ну не знаю… Никогда к таким не ходила.

– Все когда-то бывает в первый раз.

Если он ляпнет про наш с ним, точнее, мой первый раз, я его ударю.

Но Жан ничего такого не сказал.

– Подумай, что ты теряешь? Или у тебя есть другие варианты?

– Нет конечно.

– Вот именно. А вдруг поможет? Попробовать стоит! Мне что, волоком тебя тащить?

Отчего он так настойчив? Это странно… Хотя в глубине души мне нравилось, что Пожидаев за меня переживает.

– Хорошо, уговорил. Почему нет? Схожу к этой чудо-Жанне.

– Вот и умница. Прямо при тебе Светлане позвоню. Пусть устроит встречу.

Он достал телефон и принялся искать нужный номер. Я слушала, как Пожидаев разговаривает со «столетней» редакторшей, и думала: почему природа так несправедлива? Бедному филологу Илье и на ноготок привлекательности не досталось, зато у Жана – перебор.

Но мало того, что красив, окаянный, так еще и каждой умеет дать понять, что она единственная и самая желанная. Неважно, кто она, сколько ей лет. И ведь клюют! Бьет без промаха, как снайпер. А уж когда бедолага попадется… Единственное, что можно сделать, – не влюбляться. Использовать его, как он использует тебя. Играть, как играет он. К сожалению, у меня не получилось.

Неожиданно проснулся аппетит, и я с удовольствием доела свое пирожное. Оно оказалось свежее и вкусное.

Закончив разговор, Жан убрал мобильник.

– Все, Светлана сейчас позвонит Жанне, а она – тебе.

– Мне? Вот так… сразу?

– А зачем устраивать игру в испорченный телефон? Сама с ней договоришься.

Больше говорить было не о чем. Жан выслушал, посоветовал и даже помог. Надо вставать и идти. Но не хочется!

Говорят, бывший любовник – как домашние тапочки. Тепло, привычно, удобно. Правда, с Пожидаевым спокойно не было никогда. Но сейчас я впервые за долгое время почувствовала себя защищенной. Кто-то взялся решить мои проблемы. Помочь. Хотя и чудно, что это оказался именно Жан.

Однако надо идти. Я позвала официантку.

– Ты уходишь? – Казалось, он огорчился. И это было приятно.

– Да, пойду. У тебя ведь тоже, наверное, дела.

– Нет у меня никаких дел. – Он прямо смотрел мне в глаза, и я не могла понять, что читается в этом взгляде.

Официантка подошла и спросила, как мы будем платить: вместе или по отдельности. Мы ответили хором:

– Вместе, я заплачу, – сказал он.

– По отдельности, – проговорила я.

Официантка улыбнулась.

– Что за глупости? Я не могу тебя угостить?

– Это не свидание, – напомнила я. Жан хотел сказать еще что-то, но я с улыбкой прервала: – Хотя, если уж тебе так хочется, можешь заплатить.

Он выразительно закатил глаза, отсчитал нужную сумму.

Больше тянуть было некуда. Но мы продолжали сидеть за столиком.

– Чего мы ждем?

Сказала – и почувствовала себя глупо: как будто намекаю ему на что-то! Я рывком поднялась со стула. В сумке заныл телефон.

– Добрый день, меня зовут Жанна, – раздался низкий, хорошо поставленный голос. – Вы Дина?

Жанна! Со всеми этими сердечными переживаниями я почти забыла, что дама-экстрасенс должна позвонить! Мы договорились встретиться через час: как выяснилось, завтра она куда-то уезжает и ее долго не будет в Казани. Женщина объяснила, как до нее добраться, попросила не опаздывать и повесила трубку.

До спального района, где экстрасенс назначила мне встречу, я добралась быстро: уже через тридцать минут нашла нужную улицу. Дом номер сорок оказался типовой девятиэтажкой, построенной в девяностые по программе ликвидации ветхого жилья.