Он стиснул зубы, взгляд его стал жестким.

— Тебе и не нужно было это говорить. Ты как раз начала срывать с меня одежду, и, если бы не звонок по телефону, ты бы к этой минуте уже успела испытать второй или третий оргазм.

Алиса презрительно рассмеялась.

— Ты так думаешь? Мне пришлось бы его имитировать, потому что я не хочу тебя, Винн. Ты меня слышишь? Я. Тебя. Не. Хочу.

Он разделся и залез в ванну, устроив в ней миниатюрное цунами.

— Как думаешь, сколько раз тебе придется это повторить, чтобы самой в это поверить?

Его тон был опасно сладким, вкрадчивым. Винн придвинулся к Алисе и обхватил ее подбородок двумя пальцами.

Она попыталась отмахнуться от его прикосновения, словно от надоедливого насекомого.

— Прекрати меня трогать!

Другая рука Винна скользнула под завесу ее волос, обняла за шею, и он игриво потерся носом о нос жены, отчего все ее самообладание рухнуло, словно карточный домик в ураган.

— Ты так сильно меня хочешь, что даже дрожишь от желания.

— Я трясусь от гнева. И если ты не уберешь сейчас же от меня свои руки, я покажу тебе, насколько я на тебя зла, — процедила Алиса сквозь стиснутые зубы.

Винн глубоко вздохнул и медленным, но уверенным движением обернул прядь ее влажных волос вокруг своего пальца, словно неумолимо привязывая ее к себе.

— Я скучал по твоему норову, дорогуша. Ты такая сексуальная, когда сердишься. Меня это возбуждает.

Его пах был достаточно близко, чтобы Алиса почувствовала истинность его слов.

— А меня никто не злит так сильно, как ты, — парировала она. — Ненавижу тебя за это. Ненавижу тебя!

— Ты лжешь, дорогуша. — Винн медленно размотал обратно локон, обвитый вокруг его пальца. — Если бы ты ненавидела меня, то не приехала бы вчера со мной на виллу.

Алиса вырвалась из его хватки с силой, о наличии которой у себя даже не подозревала. При этом часть воды выплеснулась за борт ванны.

— У меня не было выбора. Ты привез меня не в гостиницу, как я просила, а к себе домой. Это было настоящее похищение. А потом ты украл мой паспорт и…

— Знаешь, в чем твоя проблема, дорогуша? Находясь рядом со мной, ты не доверяешь себе. Тебе приходится думать обо мне как о последнем негодяе, ведь тебе невыносима мысль, что проблема в тебе самой.

— Полагаешь, я не могу сопротивляться тебе? Могу и буду!

В ответ Винн улыбнулся, словно говоря: «Я заставлю тебя сейчас же забрать эти слова обратно».

— Иди ко мне!

Алиса послала ему взгляд, от которого засох бы и кактус.

— Размечтался, приятель! Прошли те дни, когда я прибегала к тебе, стоило только поманить меня мизинцем.

Винн рассмеялся, придвинулся еще ближе и провел пальцем по ложбинке между ее грудями, покрытыми пеной.

— Тогда, может, придется мне самому прийти к тебе, а?

Алиса подавила стон наслаждения, ощутив, что палец мужа уже нащупал ее сосок под пузырями пены. Почему она медлит? Почему не вылезает из ванны и не уходит прочь? Только Винн знал, как преодолеть ее защиту. Алиса чувствовала, что все больше возбуждается. Надо попытаться придумать выход из того угла, куда Винн ее загнал. Как можно удовлетворить его — ох, неудачный выбор слова! — чтобы при этом самой не пойти на компромисс? Существует ли способ заполучить согласие мужа на спонсорство Айзека, но при этом избежать трехмесячного проживания с Винном?

— А что, если мы немного пересмотрим сроки? — предложила Алиса. — Что, если я останусь на неделю, вместо трех месяцев?

— На один месяц.

Алиса мысленно поздравила себя. Это уже прогресс, ведь прежний старина Винн никогда ни о чем не договаривался. Наконец у нее в душе забрезжила надежда.

— Я вообще‑то собиралась вести речь всего о нескольких днях, а не…

Он покачал головой и ткнул ее пальцем в грудь.

— Так не пойдет. Один месяц — или ничего. Я понимаю, что три месяца — это все‑таки слишком большой срок, ведь тебе придется на это время оставить свой бизнес. Но один месяц можно считать всего лишь отпуском. Судя по тому, что я слышал от Айзека, ты уже давно не отдыхала.

«Кто бы говорил, мистер Трудоголик!» — язвительно подумала Алиса и погрузилась в размышления. Один месяц, конечно, лучше, чем три. К тому же его можно потратить на то, чтобы уделить достаточно внимания своим итальянским заказчикам. Дом у Винна огромный. Наверняка в нем получится все время держаться на расстоянии от мужа. Вариант казался беспроигрышным…

— Что ты сказал Айзеку об этой нашей… договоренности?

— Я сказал ему, что спонсорство в конечном итоге будет зависеть от тебя.

Алиса нахмурилась.

— А ты сообщил ему, что собираешься шантажом затащить меня обратно в свою постель?

— Нет. Айзек просто считает, что решение о том, стану ли я его спонсором, полностью зависит от тебя.

— Значит, он обвинит меня, если ты откажешься финансировать его спортивную карьеру?

Винн улыбнулся:

— Было бы жаль его разочаровать, а?

Итак, Алиса поняла, что не может ответить ему отказом, потому что он не оставил ей места для отступления.

Если она ответит «нет», ее отношения с братом испортятся, а может быть, даже разрушатся навсегда. Айзек будет винить ее за то, что не смог воплотить в жизнь свою мечту.

— Ладно. Договорились. — Алиса воинственно вскинула подбородок. — Но я не буду спать с тобой.

Винн жадно посмотрел на ее губы.

— А разве речь идет о сне?

А затем он впился в ее рот поцелуем, которому она не могла сопротивляться. Никакой самоконтроль или гнев не могли противостоять желанию, которое Алиса испытывала к мужу. Как только их губы встретились, ее увлекло в водоворот страсти, которая угрожала вскипятить воду в ванне.

Руки Винна потянулись к ее груди собственническим движением, которое одновременно взволновало и разозлило Алису. Как Винн посмел подумать, что сможет взять ее, стоит ему только попросить? Да он даже и не просил! Ну почему у нее рядом с ним тает сила воли? Что в этом мужчине такого, что заставляет чувствовать себя такой слабой? Черт возьми, она покажет ему, кто тут главный!

Алиса вылезла из ванны и начала вытирать себя полотенцем — медленными, чувственными движениями. Она поставила одну ногу на край ванны и наклонилась, чтобы провести полотенцем между ног, чувствуя, как Винн пожирает ее взглядом, затем откинула мокрые волосы за плечо и снова наклонилась вперед.

Винн был единственным мужчиной, в чьем присутствии она не стеснялась своей наготы. Как и большинство женщин, она считала, что в ее фигуре имеются недостатки, но муж всегда заставлял ее чувствовать себя богиней.