К обеду слиперы уже подъезжали к дому, где жил Нестор.

Находились в двойственном настроении. С одной стороны, обе коррекции были проведены успешно и должны были привести к позитивному развитию событий. С другой – встреча с Рубиновым поставила ряд проблем, а что делать дальше, на кого опираться, кому верить, а кому нет, ни Нестор, ни Жанна не представляли.

– Я бы на вашем месте сменил квартиру, – посоветовал Виктор, расставаясь с парой у въезда во двор дома. – Хорошо, что всё закончилось благополучно. Кстати, верным признаком того, что «крот» не из наших рядов, и является факт, что вас до сих пор не захватили здесь, в квартире. Наши все знают, где вы живёте. «Крот», очевидно, не знает, поэтому он не в самом «Призраке», а вне его.

– Логично, – согласилась Жанна.

– Но ситуация может измениться в любой момент.

– Не хочется никуда переезжать, – недовольно буркнул Нестор. – Возьму и уеду домой, либо к отцу в Ярославль.

– Где тебя и повяжут, – укоризненно сказала Жанна. – Ты прав, Витя, надо съезжать отсюда. У нас есть приличные квартиры?

– Я знаю две, обе пока пустуют. Одна квартира на юго-западе, за МКАД, вторая в Строгино. Могу помочь перебазироваться.

Жанна и Нестор переглянулись.

– Поедем? – спросила женщина.

– Как скажешь, – невесело ответил он.

– Тогда собираемся и к вечеру переезжаем. Витя, Ланину об этом не докладывай.

– Понял, – кивнул Виктор. – Я уже доложил ему, что операция прошла успешно. Приказано усилить вашу охрану. И ещё он велел напомнить, что через два дня надо закончить работу с Пердюком. Пардон, с Бурдюком. Дела в авиапроме идут всё хуже и хуже.

– Мы помним, – сказала Жанна. – На мне ещё поход в Нацбанк, к Сухезадову. Подъезжай за нами часам к шести.

– Есть. – Виктор сел в джип и уехал.

Нестор и Жанна побрели ко входу в высотку рядом с ТРЦ «Пятая авеню».

– Что-то мне всё это не нравится, – задумчиво сказала она. – Если уж в Комитете сидят предатели…

Нестор промолчал. О том, что он задумал окончательно отказаться от работы слипером, говорить вслух не хотелось.

Все сотрудники Администрации президента знали этого человека как заместителя главы Администрации по юридическим вопросам Ивана Архиповича Смоляра. Он был молод, в августе ему исполнилось сорок четыре года, тих, невысок и незаметен, хотя пользовался славой жёсткого юриста и отстаивал права своего патрона на грани цинизма, обладая к тому же редкой харизмой, железным характером и бульдожьей хваткой.

Смоляр возник на политическом горизонте сначала как депутат Государственной думы от Карелии и доказал, что имеет отличный острый ум и умение доказать недоказуемое и «впихнуть невпихаемое». За четыре года работы в Думе он смог стать полезным председателю ГД, который и посоветовал премьеру взять его к себе в помощники. Затем была работа в экономическом блоке правительства и в конце концов на работу молодого пробивного функционера обратил внимание глава Администрации президента, сделав его заместителем.

Однако никто в руководстве страны, ни одно лицо, ни один чиновник, не знал истинное предназначение Смоляра, в молодые годы получившего благодаря отцу «зелёную карту» от «Комитета 300». И никто также из всех знакомых Смоляра, кроме членов «Комитета», не знал, что он является слипером, обладавшим способностями внушения человеку любой мысли. Именно благодаря умению подавлять волю собеседников Смоляр и продвинулся по служебной лестнице так быстро.

О том, кто он на самом деле, не знал и Смотрящий по России от «Комитета 300» Долгий, какое-то время проработавший советником президента страны. Зато Смоляр знал о работе агента влияния всё и, хотя не вмешивался в его деятельность, корректировал направления ударов, особенно в оборонной промышленности (это с его подачи прежний министр обороны Бурдюк едва не развалил оборонку, и он же начал кампанию по развалу конструкторских авиабюро), докладывая в «Комитет» о том, что происходит в Кремле.

Обычно Смоляр появлялся в здании Госсовета, где у него был кабинет, раньше всех. Но по средам у него был официальный «творческий день», как и у всех сотрудников высокого ранга, когда они формулировали законы и писали речи для своих боссов: президента, премьера, председателя Госдумы и глав партий. В этот день Смоляр посещал неприметное четырёхэтажное здание на пересечении улицы Долгоруковская и Оружейного переулка, в пяти минутах ходьбы от метро «Новослободская», где у нового Смотрящего был офис.

Офис имел вывеску «Конструкторское бюро канализации» и состоял из трёх кабинетиков, санузла, кухни и комнаты отдыха, используемой также для совещаний сотрудников.

Никто из соседей этих сотрудников никогда в глаза не видел, но они существовали: секретарь, повар и два телохранителя, работающих посменно. Жили все эти люди в этом же здании на первом этаже, имея отдельный вход со двора.

Однако главным обслуживающим персоналом офиса являлся компьютерный комплекс, имеющий выход на все правительственные линии связи и даже на спутниковую систему. Со спутника Смоляр и получал задания начальства из «европейского обкома» и через него же отправлял обратно доклады о жизни московской власти. Все линии были защищены новыми системами криптозащиты, поэтому перехвата владелец офиса не боялся.

Бразды правления российской властью в качестве Смотрящего он получил буквально на следующий день после провала предшественника. В функции Смотрящего входило и наблюдение за наблюдающими – российскими чиновниками на службе западных НКО и так называемых информационных платформ – Фейсбука, Твиттера, ТикТока и других. Поэтому Смоляр счёл необходимым предупредить этих лиц о смене власти и напомнил о безоговорочном их подчинении новому Смотрящему. Особенно Смоляра беспокоил главный служитель «Комитета 300» в России президент «Сбера» Оскар, начавший «перетягивать одеяло на себя», то есть строить собственную финансово-торговую корпорацию. Амбиций у него было немереное количество, он стал вмешиваться в системы образования, строительства, торговли, медицины (построил фабрику для производства собственного лекарства от коронавируса) и даже замахнулся на покупку Байконура в Казахстане. Что на взгляд Смоляра сильно мешало банкиру в главной деятельности – информационном и финансовом контроле российских институтов. Однако Оскар, что называется, закусил удила и рвался к абсолютному охвату бизнес-деятельности российского государства, не желая слушаться кураторов из Европы и Америки, увлёкшись «переформатированием» не только образования, но и человека «разумного» в человека «подчинённого». Он не понимал, что в России образование является инстинктом самосохранения, и слом этой системы в постиндустриальном обществе, которое он строил, означал бы глобальную перестройку цивилизации, что в конечном итоге привело бы к ликвидации самого разума.

Естественно, Смоляр тоже хотел иметь в подчинении некую общность обслуживающих его людей, не способную мыслить, но он-то как раз, в отличие от Оскара, понимал, что для построения системы надо разрушить не просто управление России, но и традиционную культуру, и традиционные представления об историческом развитии, и главное – коллективную душу русского народа, что стало бы шоком и для остального мира. Идти к заветной мечте – овладению территорией России – надо было осторожно, медленно, не спеша, постепенно перепрограммируя глубинную психику русской цивилизации. И если уж одним из рычагов этого процесса был процесс смены образования, им и надо было методично заниматься, не отвлекаясь на слом других институтов – здравоохранения, экономики, культуры и военной структуры. Президент «Сбера», становящегося государством в государстве, был слишком самонадеян, примеряя на себя тогу Императора всея Руси, и его стоило сдерживать.