Дальше были только обрывки, моменты близости за туманом в голове и между поцелуями. Тяжелая броня одежды, из пут которой Женька вырывалась нервными движениями. Терпеливые руки Алекса. Соприкосновение голой кожи с чужой. Снаружи, внутри. Так близко, что можно было поверить на мгновение, которое длилось вечность — они одно целое.

Жар и пот, выступающий на теле от каждого движения. Её желание драться, странным образом перетекающее в желание проигрывать и прогибаться. Дёмину бросало из крайности в крайность, словно флаг под порывами ураганного ветра. Это длилось до тех пор, пока она не получила от партнера того, что хотела, пока не почувствовала успокаивающее прикосновение его губ к своему влажному виску.

После она сидела на краю чужой кровати, смотря в пустоту.

— Ты почему-то злишься на меня? — спросил он. Даже не видя его лица, Лайт чувствовала, как он грустно улыбнулся.

— Нет, конечно. Просто последние пару недель были паршивыми.

Она злилась на кого угодно, но не на него. На себя с этими мыслями, на Верховского с его словами.

«Я лучше него». «Чем?»

Черт побери, как паршиво было осознавать, что в каждом движении Алекса, в каждом его прикосновении она ищет ответ. Словно в этой гребаной постели их было трое.

…Самая страшная измена рождается не в теле, а в голове…

— Моника говорила, что у вас завал на работе, — признался блондин.

Дёмина откинулась назад, головой на кровать, смотря в потолок.

— Моника слишком болтлива в последнее время.

Алекс коснулся её волос.

— Жень, — он вдруг замолчал, будто не решался что-то сказать. Она просто прикрыла глаза, хмурясь.

Женщина понимала его также, как и он её. Для этого не нужны были слова. Они оба уже почувствовали, что все катится к чертям. Лайт должна была либо перебороть себя, наконец взять обязательства за их отношения, признать их и бороться за партнёра с самой собой, либо наконец отпустить его.

Он ведь достоин лучших отношений, чем она дает ему. Но как же цинично будут звучать эти слова сейчас.

— Алекс, прости, — сказала она, поймав его руку и положив себе на глаза.

— Это должен был сказать я, — хмыкнул он.

Та свела брови из-за очередной волны чувства, что поступает с этим человеком неправильно. И в этом вовсе не был виноват мальчишка Верховский. К нему она все равно не хотела приближаться дальше положенной начальнице дистанции, как бы сильно их не тянуло друг к другу.

Просто то зерно сомнений, что он посадил, вскрыло проблему: оставлять всё как есть — несправедливо по отношению к Новикову.

— Жень… — тихо повторил мужчина. — Меня иногда придавливает чувство вины за то, что я не борюсь за наши отношения, — сказал он наконец.

Дёмину пронзило этим признанием, будто он давно уже все понял. А она лишь сейчас открыла для себя это.

— Мне кажется, если я начну, ты возненавидишь меня.

По её горлу прошла дрожь. Алексей будто спрашивал у неё разрешения. Она молчала.

— Ты настолько любишь решать все сама…

Евгения убрала руку блондина и посмотрела ему в лицо. Он грустно ей улыбался, взгляд казался уставшим.

«Я лучше него». «Чем?»

Вопрос всё ещё бился в её голове. 

Мелкие пузырьки искрились в бокале с вином, который Женя полчаса грела в руках, даже не пригубив. Паршивое настроение, несмотря на маленькую победу на работе, не покидало её. В прошлую пятницу она отдала отчёт об утечке средств из двух фирм, который так старательно готовил её отдел. Даже чертов мальчишка Верховский принял в этом участие. На этой неделе банковский юрист — Зимин выиграл дело. И в благодарность за хорошую работу руководство устроило небольшую вечеринку для сотрудников в зале на верхнем этаже.

Дёмина обычно не пила на таких мероприятиях, хотя пропускать их не могла. Она бдительно смотрела, чтобы никто из её ребят не перебрал и добрался до дома в целости. Но сегодня хотелось поскорее уйти или выпить этот чертов бокал залпом до дна. В конференц-зале выключили верхний свет, так что за окном виднелись силуэты домов, подсвеченные ночной иллюминацией. Стулья убрали, оставив только длинный стол, на котором теперь красовались бокалы и закуски. Какое паршивое зрелище. Почти святотатство по отношению к её работе, к деловым переговорам и общим собраниям, что обычно проходили здесь.

Весь этот золотистый и пурпурный блеск вин и стёкла в полумраке, запах еды и чего-то более дурманящего. Будто это уже иное место, а не храм, в котором она иступлено приносит свою личную жизнь в жертву работе.

Евгения в порыве злости впервые за вечер коснулась губами бокала. Злилась она по нескольким причинам, что снежным комом накатывались одна на другую. Якушева все эти дни с раздражением рассказывала о поведении Белова, который преследовал её после свидания. Сейчас же она щебетала с начальником безопасности в темном углу зала. И теперь Женя понимала, что нотки восхищения громилой в ругани подруги ей не показались.

Лайт не выдержала и снова приложилась к бокалу, запивая горечь предательства, маячившего на горизонте. Гордость не разрешала Монике спокойно пережить первое свидание с Беловым, организованное из-за сбора информации. Она мстила за это унижение. Вдоволь наигравшись, подруга теперь принимала от громилы заслуженные извинения и купалась в его внимании.

Единственное, что успокаивало Евгению — если уж начальник отдела безопасности выдержал это испытание, не отступил и до сих пор вьётся льстящим псом у ног ее помощницы, значит Моника была права. Интерес его шёл далеко не только от желания собрать информацию о ней.

Дёмина стерегла свой отдел от нерабочих связей, стремясь защитить от домогательств своих девчонок. Слишком уж тонка была грань между флиртом и принуждением в месте, где большая часть руководства — мужчины. Да и кадровая политика страдала из-за шовинизма. Но здесь, в связи Моники и Стаса, она оказалась бессильна. С Якушевой было бесполезно спорить. Защищать её тоже уже глупо, она сама прекрасно справлялась. На фоне этого ее принципы, стремление спрятать свои собственные связи, как уязвимое место, выглядели детским лепетом.

Женя с грустью признала это, а затем осушила бокал до дна. Она всё ещё не могла перебороть себя. Возможно, стоило пригласить на вечеринку Алексея? Провести время с ним, так демонстративно, без слов заявить об их отношениях всем? Но кому вообще есть дело, с кем она? Верховскому. Глава отдела оглянулась, почти сразу найдя в полумраке помещения своего стажера. Он разговаривал с Оленькой Быстрицкой.

Верховский знал, что ее и Алекса связывает нечто большее, чем работа. Их разговор состоялся на прошлой неделе. Потом с её разрешения он пропустил пятницу. Женя ждала новой атаки от парня уже в начале этой недели. Она почти прокляла себя за ту эгоистичную фразу. Просто боялась, что мальчишка будет искать любой способ «доказать» ей, что он лучше Новикова и тот окажется под ударом из-за неё.