Толстяк запрокинул голову и шумно расхохотался.

— Да, помнится, однажды она почему-то решила, что у меня завелась любовница. Ты всё такой же едкий и острый на язык, как и раньше, а то я уже всерьёз засомневался, тот ли передо мной Кай Ксавье, которого я искал.

— Это потому что не надо было допрашивать ночных фей. У них слишком интенсивные духи. Да и арестовывать их тоже не надо, я сразу сказал, что дело не в них, а в курьере, что приносил утреннюю газету, — фыркнул, вспоминая то дело, при котором комиссар пришёл в отделение жандармерии злой, не выспавшийся и с фингалом под глазом. — Так ты меня искал? Зачем?

— Кай, — толстяк покачал головой и сел на сиденье ровнее, — я всё это время следил за теми, кто покидает город через порталы и корабли. Мне предоставляют отчёты о пассажирах монорельсов и повозок, что въезжают из любых ворот города. Я знаю, что ты не покидал Лорнак, точно так же, как знаю, что ты не выкупал родовой особняк обратно и не приобретал никакого другого имущества. Я перекрыл тебе возможность зарабатывать единственным способом, которым ты умел. И вот у меня назревает вопрос: где ты был всё это время и откуда возьмёшь деньги на верфи?

Я вновь безразлично пожал плечами.

— Тебе-то какая разница? Не твоя забота.

— Кай-Кай, — вздохнул жандарм и устало потёр лицо обеими руками. — Ты мне нужен. Без твоей помощи процент расследования преступлений упал, я действительно не справляюсь. Ну, скажи, что тебе стоило согласиться работать на меня? Почему ты такой упрямый? Право слово, даже соблазнить целку в самом храме Небесной Старицы легче, чем уговорить тебя работать на жандармерию. В чём дело?

Я поморщился, не желая возвращаться к избитой теме.

— Маркус, давай ближе к делу. Как говорил неоднократно, учить распознавать ложь тебя или твоих ребят я не собираюсь. С последнего нашего разговора ничего не изменилось. У тебя что-то ещё?

— М-м-м… а если я верну тебе лицензию на сыскную деятельность? Ты должен Гарету крупную сумму, а с ней сможешь взять ссуду в банке и отдать кредит за несколько лет.

Сердце пропустило удар. Вот, оказывается, в чем был план старого прохвоста. Он хотел меня связать по рукам и ногам и вынудить работать на официальные структуры… Шеф жандармерии хитёр и опасен, и как всегда решил использовать излюбленный приём кнута и пряника. Лицензия была отозвана Гильдией Сыщиков из-за того, что мои эманации нашлись среди смертельных чар на теле Милинды. Строго говоря, я не могу больше работать сыщиком, и если кто-то и способен хоть как-то изменить ситуацию, так это шеф жандармерии. Но я не хотел подавать вид, что слова Маркуса меня хоть сколько-то тронули.

— А почему меня должно это заинтересовать? — ответил вопросом на вопрос. — Я могу делать деньги из воздуха.

— Из воздуха? — Брови Маркуса взлетели на самый лоб. — Что ж, продемонстрируй, я весь внимание.

— Ставлю десять фэрнов на то, что на бумаге, которую ты якобы собирался передать Гарету, ничего нет.

Маркус медленно достал из-за пазухи тот самый голубоватый лист и передал его мне. Я развернул. Пустой, как и ожидал. Комиссар уже обмолвился о том, что искал меня, из чего я сделал вывод, что бумага, которую Маркус якобы хотел передать управляющими верфями от имени казначея — не что иное, как блеф чистой воды. Мне хватило времени, чтобы проанализировать всё, что случилось в судостроительной мастерской. Комиссар сам признался, что без меня его дела идут хуже. Скорее всего, он рассчитывал на то, что рано или поздно в силу своей натуры я заинтересуюсь причиной взрыва в верфях и покажусь там. Наверняка он расставил по периметру своих людей, которые тут же передали ему сигнал, как только я появился. Даже сам Гарет в начале разговора произнёс, что ожидал жандарма позднее… Да и передача письма от казначея? Уверен, что при желании комиссар послал бы доверенное лицо с ответом или передал бы магограммой. Шёлковый жилет и модные брюки Флетчера говорили о том, что, несмотря на пожар, его личные средства остались нетронутыми, а значит, магограф у него в доме имеется. Все эти умозаключения промелькнули у меня в голове за какие-то доли секунды, и я заявил:

— С тебя десять фэрнов, Маркус.

Комиссар усмехнулся, но залез рукой в карман и протянул мне несколько золотых монет.

— Что ж, и правда, Кай. Ты умеешь делать деньги из воздуха. Даже жаль, что такой бесценный талант пропадает. Что ж, если передумаешь, то ты знаешь, где меня найти. Надеюсь, оставшиеся четыре тысячи семьсот девяносто фэрнов ты наколдуешь так же легко.

Автомёбиус внезапно остановился, и я с удивлением отметил, что это не отделение жандармерии, а гостиница «Чистая аура», в которой я временно остановился. Выходит, пока мы были в верфях, люди Маркуса смогли выяснить, где я проживаю.

— У богатых свои причуды, — я усмехнулся на невысказанный вопрос о том, почему же у меня всё ещё нет собственного жилья. — Спасибо, что подкинул, и не волнуйся за меня. Деньги я найду.

Остаток дня я потратил на то, что поехал в центральное книгохранилище и попытался раздобыть информацию о том, какие ещё корабли стояли в верфях в тот роковой день. Для старика девяноста восьми лет новый архивариус крайне бодро вышагивал по книгохранилищу и выдавал свитки и письмена посетителям. Я даже задумался о том, что на старике может быть иллюзия, когда подошла моя очередь. Но нет, такое брюзжание, дрожание пальцев и отвратительный характер никаким амулетом не сымитируешь. Мне пришлось потратить все свои нервы и способности, чтобы вытянуть из архивариуса списки кораблей, которые зашли в верфи на ремонт за последние три недели перед взрывом. Логика подсказывала, что тот, кто устроил внезапный пожар, рассчитывал уничтожить корабль, который находится в верфях недавно, ведь будь он там уже месяц или два, организатор взрыва рисковал, что отремонтировавшаяся добыча уплывёт из рук в прямом смысле слова.

Утро началось не то с робкого стука, не то с настойчивого поскрёбывания в номер. Не приходя в сознание, я встал с кровати и, костеря гостиницу на чём стоит свет, пошёл открывать дверь. «Чистая аура», ха, как же… Смрадная гниль, чтобы у этого заведения действительно аура осталась хотя бы нейтрального оттенка, они должны будут вызвать дюжину магов-бытовиков!

Сын владельца гостиницы, запинаясь и попеременно краснея и бледнея, передал мне сложенную вдвое записку.

— Ты её читал? — строго произнёс, хмуря брови. Впрочем, это было излишне, так как мальчишка уставился на мой обнажённый торс и шумно сглотнул. М-да, наверное, всё-таки стоило надеть халат. — Давай сюда записку.

Я щёлкнул пальцами перед носом мальчишки, тот встрепенулся и дрожащей рукой протянул мне бумагу.

— Нет, господин, я не читал, — протараторил он, зажмурившись и вжав плечи в голову.

Мальчишка так испугался моих шрамов, что теперь по его жестам не представлялось возможным определить ложь. Меня разобрало спортивное любопытство: всё-таки читал или нет? Сейчас выясним… надо только найти точку отсчёта.