– Да, Прага – красивый город. Астрономические часы. Староместская площадь – вообще шедевр. Как же вы променяли такой красивый город на Нижний Новгород?

– Судьбе так было угодно, господин князь. А вы были в Праге? – В глазах ювелира блеснула слезинка.

– Был, – сказал старый генерал и понял, что ляпнул ерунду: Пётр Пожарский там быть просто не мог. – Пан Лукаш, а вы не собираетесь вернуться туда? – сменил тему княжич.

– Если бы у меня было много денег, я бы подумал. Но к чему это, вы ведь пришли сюда не для того, чтобы поговорить со мной о Праге… – Слезинка высохла.

– Я придумал пару вещичек. И хочу, чтобы вы их сделали. Есть, правда, проблема. Когда вы их сделаете, то на них возникнет такой спрос, что вы сможете стать самым богатым человеком в мире.

– Вы придумали волшебную палочку? – усмехнулся ювелир.

– Вы правильно догадались, пан Лукаш. Я придумал палочку, но не волшебную, а пишущую. И ещё чернильницу, из которой не проливаются чернила.

– Вы шутите, господин князь. Это невозможно без волшебства. – Ювелир решил, что перед ним всё же мечтательный подросток, и поскучнел.

– Подождите расстраиваться, пан Лукаш, – уловил смену настроения Пётр. – Просто поверьте на слово. Будет ли спрос на чернильницу-непроливайку?

– Чернила не будут проливаться, даже если чернильницу перевернуть? – решился подыграть мальчику ювелир.

– Ни при каких переворотах не прольётся ни капли, и, предвидя ваш следующий вопрос, отвечу: на ней нет крышки.

– Пока я это не увижу, я не могу сказать, будет ли на неё спрос, – ушёл в оборону чех.

– Вот. Тут начинаются сложности. Вы сделаете, предположим, сто чернильниц и очень выгодно их продадите, но об этом узнают другие ювелиры, и так как она очень простая, наделают их тысячами. А вы и я останемся с носом.

– Очень вероятное развитие событий, если ваша чернильница так хороша и проста.

– Ещё лучше и ещё проще, чем вы думаете, пан Лукаш. Смотрите. А если их сразу наделать тысячу? И начать продавать и в Европе, и в России одновременно? – предложил боярич.

– Из чего можно делать эти чернильницы? – заинтересовался снова ювелир.

– Из золота для принцев и богатых купцов. Из золота с драгоценными камнями – для королей и папы римского. Из серебра – для богатых людей и из меди – для студентов. А потом и из прозрачного стекла, ну для очень богатых людей, – поднял глаза к потолку Пётр.

– А вы неглупый человек, господин князь. Боюсь только, что у меня не хватит денег, чтобы провернуть такое грандиозное дело, – развёл руками ювелир.

– Денег я дам. Хотелось бы узнать мою часть прибыли.

– Но я ведь не видел ещё чернильницы и не могу сказать, насколько велик на неё будет спрос. – Чех всё же не совсем поверил Пожарскому.

– Сначала – моя прибыль в процентах от общей прибыли, потом – письменный договор, потом – рисунок чернильницы. И учтите, что если чернильницы будут пользоваться колоссальным спросом, то палочки для письма через несколько лет будут у всех, кто умеет писать. Сотни тысяч палочек для письма, а может, и миллионы.

– Миллион палочек для письма ценой, скажем, в один талер. Итого миллион талеров. Столько денег нет во всей Европе, – засмеялся пан Лукаш.

– Палочки тоже будем делать разные: и для богатых, и для бедных, и даже для студентов.

– И какой же процент от прибыли вы хотите, господин князь? – сдался, наконец, чех.

– Я даю деньги на расширение вашей мастерской и на открытие через полгода мастерской в Москве. Эту сумму потом вычтем из прибыли. А процент самый простой: пятьдесят.

– Ого!

– Материалы – мои, деньги – мои, идея – моя, ваша только работа. Я могу найти другого ювелира. А вот вы, уважаемый пан Лукаш, не найдёте второго изобретателя чернильниц.

– Это правда, – махнул рукой ювелир. – Давайте ваш договор, я его подпишу.

– Вот договор. А вот рисунок чернильницы. – Пётр протяну чеху листок с изображением непроливайки в разрезе и рядом – в аксонометрии. Такой чернильницей Афанасий Иванович пользовался всё детство.

– Это поразительно! – воскликнул ювелир, только посмотрев на чертёж.

– Я же говорил, – надулся от гордости княжич.

– Я не о чернильнице, господин князь, чернильница, наверное, тоже хороша, но ваш рисунок… Это шедевр! Так никто не может. Кто вас учил так рисовать? Как сразу становится понятна идея. Боже мой, я считал Московию отсталой страной. Это вся Европа вместе с великим Леонардо отстала от вас.

– Ну уж, – смутился бывший генерал. – Да Винчи тоже рисовал в аксонометрии.

– Хотелось бы взглянуть на вашу палочку для письма, – не услышал его ювелир, заворожённо разглядывая чертёж.

Пётр достал второй лист. Там было нарисовано, тоже в нескольких проекциях, простое перо из детства генерала.

– Значит, в этой прорези и в этом отверстии скапливаются чернила, а потом при письме его начинают отдавать, – сразу ухватил суть изобретения ювелир.

– Точно! – Петру понравилось, с какой скоростью врубился в идею чех.

– И оно прикрепляется к палочке для удобства письма, к деревянной палочке, можно даже украсить верх палочки золотом, серебром или даже камнем в оправе.

– Точно, – снова повторил Пожарский.

– А чернила в чернильнице при перевороте будут затекать в эти плечики и не будут вытекать. На самом деле как всё просто. Почему до этого не додумались раньше? – вдруг уставился он на княжича.

– Изобретали мушкеты и пушки, не до того было, – улыбнулся Пожарский.

Они просидели с паном Лукашем до вечера, обсуждая различные варианты ручек и чернильниц. Уже стемнело, когда Пётр Пожарский постучал в ворота дома государева дьяка.

Пронин обрадовал Пожарского тем, что часть денег тому менять у менял не надо будет. Сейчас готовятся для отправки в Москву налоги и подати, все они в основном в мелкой монете, вот их государев дьяк с удовольствием поменяет на золото и гривны, да ещё и без всяких процентов.

По поводу Юрьева дня они тоже почти договорились. Пётр в этом году не берёт чужих крестьян себе. Ну а дальше? Дальше видно будет.

Онисим Зотов нервничал. Позавчера вечером к нему прибежал парнишка от государева дьяка Фёдор Фёдоровича Пронина и сказал, что Фёдор Фёдорович велел купцу подойти к нему утром на двор. Зотов всю ночь не спал, соображая, где он провинился. Торговлю он сейчас не вёл. Все, что было нажито за двадцать лет, он вложил в ту поездку и в результате остался голый и босый. Что же могло понадобиться от него государеву дьяку?

Утром, едва петухи пропели, Онисим стоял у ворот Пронина. Оказалось, что Зотов нужен не самому дьяку, а тому самому княжичу Петру Пожарскому, который переполошил весь город. Молодой человек, почти отрок, вышел к нему из ворот и сказал, что сегодня он занят, а завтра сам подъедет к Зотову, если тот, конечно, скажет, куда подъезжать. Онисим сказал, где он живёт, и, договорившись о встрече на другое утро, они раскланялись. И вот сейчас Зотов сидел в своём опустевшем дому (слуг пришлось рассчитать) и нервничал.