там, я тебе ссылку кину. Есть один топовый паблик по современной поэзии, посмотри. Не нравятся старпёры – молодых почитай. Сейчас поэтом быть популярно.

Мэл совсем не ожидала такого развития событий, и потому ответила только:

– Ладно. Спишемся.

– Ага.

Локиподобный юноша кивнул на прощание и направился обратно к одноклассникам. Зачем он подходил, зачем завёл с ней этот разговор? Мэл не понимала. Но внутри она чувствовала какую-то странную звенящую пустоту, ладони были ледяными и мокрыми, а сердце колотилось как бешеное.

– Офигеть… – только и смогла вымолвить девочка, едва ворочая непослушным языком.

На те несколько минут, что длился этот странный разговор, Мэл даже забыла, зачем так торопилась домой, но возле ворот уже дежурил Остап. Стоило Маше заметить его, как её настроение тут же испортилось. Ясно как день, что парням вроде Олега нравятся классные девчонки, а не чудачки, тусующиеся с непонятными фриками…

– Тёркин просил тебя встретить, – пропуская приветствие, ответил на Машин мрачно-вопросительный взгляд Бендер.

– Это ещё зачем? – подозрительно уточнила она.

– Ну, вдруг ты попадёшь в неприятности. Опять. – Великий комбинатор подмигнул, но у Мэл не было никакого желания настраиваться на его волну.

– Вообще не планировала. – Она отвернулась, всем своим видом демонстрируя безразличие.

– Ну, вот и хорошо.

– Я упала в обморок, – после недолгого молчания сообщила Мэл.

– Поздравляю.

– Ты не понимаешь, наверное с этим, что-то случилось! – сбрасывая с себя показное равнодушие, воскликнула девочка.

– Вот видишь, а ты говорила, что не попадёшь в неприятности. Пойдём быстрее, посмотрим, что там с ним случилось.

По Садовому кольцу долгое время шли молча – оба уткнулись каждый в свой телефон. Наконец Мэл решила спросить:

– Слушай, а какая всё-таки у вас цель?

– Цель? – вопросительно приподнял бровь Остап.

– Ну да. Вот вы ищете эти жемчужины, как я поняла. А зачем?

– В основном для того, чтобы не позволить с их помощью призвать новых героев. Как мы тебе уже вчера в общих чертах объяснили, каждый призванный герой – это огромная головная боль для этого мира и трагедия для самого персонажа. Однако иногда предотвратить призыв не удаётся, как, например, вчера с Евгением. Поэтому мы также стремимся находить всех призванных и привлекать их на свою сторону, стараясь успеть раньше, чем наши противники. Да и не только в том дело, что их могут завербовать во вражеский лагерь. Просто в целом жить в мире, для которого ты – всего лишь книжный персонаж, – нелёгкое испытание. С призванным персонажем – растерянным, не понимающим, где он оказался и что вообще происходит, может случиться всё что угодно. А мы уже говорили о том, сколько нехороших вещей выходит, когда литературные герои здесь погибают…

– Ммм… что ты имеешь в виду, когда говоришь, что случиться может «всё что угодно»? Твои первые дни в этом мире оказались не из лёгких?

Бендер нахмурился; с него напрочь слетел обычный образ неунывающего пройдохи, что случалось нечасто.

– Не думаю, что сейчас подходящее время это обсуждать. Может быть, однажды…

Великий комбинатор ссутулился и ускорил шаг, так что Мэл пришлось за ним поспевать.

Интерлюдия Бендера

Он опомнился, будучи уже в пути, и непонятно было, сколько он шёл вдоль трассы. На нём не было шапки, у него был всего один сапог, и это несмотря на то, что дело было поздней осенью. Не имея ни малейшего представления о том, как он здесь оказался, он продолжал упрямо шагать вперёд. Бендер не знал, сколько времени шёл, пока не очутился перед табличкой, знаменующей собой въезд в город N. Войдя в город, молодой человек ненадолго остановился и, повинуясь какому-то неведомому импульсу, громко сказал:

– Не надо оваций, господа присяжные заседатели! Не надо оваций… – интонация его, уверенно возвысившаяся к концу первой реплики, к завершению второй вдруг понизилась, так что голос прозвучал почти растерянно.

Большой город не слышал Остапа. Впрочем, ему это было и не нужно. В кармане своего пальто он нащупал медную пуговицу и остаток былого богатства – орден Золотого Руна. Бендер решил, что нужно остановиться и как следует подумать, как ему выходить из сложившейся ситуации. Город N был ему совершенно не знаком.

Вскоре Остап заметил ворота с надписью «Парк культуры и отдыха» и незамедлительно проследовал внутрь. Немногочисленные прохожие рассматривали его кто с любопытством, а кто и с отвращением. Не обращая на их взгляды внимания, Бендер присел на лавочку.

– Заседание продолжается, – задумчиво проговорил он сам себе.

Пока Остап прикидывал, как ему быть, к нему подошли двое в милицейской форме.

– Молодой человек, предъявите документы, – хмуро потребовал один.

– А, вы очень вовремя, товарищи, – со всей строгостью обратился к ним Остап. – Дело в том, что я только недавно приехал в этот город, и сразу же был избит и ограблен. Я потерял сознание, а когда очнулся, на мне было это тряпьё и я валялся в кустах здесь неподалёку.

– Вы должны были подать заявление в милицию, – недоверчиво ответил милиционер.

– Так именно это я и собирался сделать! – в праведном негодовании воскликнул Бендер.

– Вот как? Хорошо, мы вам поможем, – задумчиво проговорил полицейский, после чего так же спокойно обратился к своему товарищу: – Серёня, вяжи его.

Не успел Бендер и охнуть, как его чувствительно ударили поддых и заковали в наручники. Тот, кого называли Серёней, быстро обыскал его и вытащил из кармана орден Золотого Руна.

– Ничего себе!.. – присвистнул Серёня. – Ограблен, говоришь? Сдаётся мне, ты свистишь. Скорее уж ты сам кого-то ограбил, бродяга…

Бендер заскрипел зубами. Такого развития событий он точно не ожидал.

*

В отделении разбираться со странным оборванцем без документов, зато с крупной золотой подвеской в кармане, конечно же, не стали. Это был 1997 год, и с подозрительными типами разговор был короткий. Когда Остапа привезли на место и принялись допрашивать, его ответам поначалу смеялись, затем принялись ему угрожать. После того, как на вопрос об имени он в который раз ответил: «Остап-Сулейман-Берта-Мария-Бендер-бей», доблестные работники милиции лишь окончательно уверились, что над ними издеваются. А издевательств в тех местах не любят.

Было в этой истории и то, что для Остапа долгое время оставалось тайной: за проявленную во время допроса «дерзость», а также потому, что он оказался весьма удачным козлом отпущения для парочки неприятных «висяков», среди его вещей обнаружился пакетик с не вполне легальным содержимым, тянущим лет так на несколько… А в показаниях Бендера так же само собой образовалось чистосердечное признание в распространении упомянутого содержимого.

И заседание великого комбинатора в местах столь отдалённых –