– Тоже, наверное, болезненная? В мать пошла? – горестным тоном поинтересовался Стас.

– Чего это больная? – возмутился дед. – Со всех сторон здоровая! Просто не встретился ей хороший человек! Ну да, бог даст, еще повстречает. Какие ее годы!

– Ей, как я понял, лет тридцать, наверное? – спросил Крячко.

– С чего это ты взял?

– Так Старкову на вид лет пятьдесят пять, – объяснил Стас.

– Шестьдесят три ему! Еще бы он хорошо не выглядел, если всю жизнь дурака валяет и только о себе и заботится! А Олюшке тридцать шесть.

– Ну, в такие годы рожать уже опасно, даже если хорошего человека встретишь, особенно с ее наследственностью, – заметил Стас.

– И без детей люди живут! – отрезал дед.

– И то правда, – согласился с ним Крячко. – У меня вот друг всю жизнь без детей прожил и ни он, ни его жена от этого не страдают.

– Вот и я о том же, – назидательно сказал дед.

– И сколько же Старков директорствует?

– Скоро два года будет, – вздохнул дед. – Да только успел за это время развалить все, что Хозяин всю жизнь создавал. Господи, если ты есть! – взмолился дед, глядя на небо. – Ну, покарай ты как-нибудь этого ирода! И я в тебя, честное слово, верить начну!

– Ничего себе! – воскликнул Стас. – Во сколько же Широков на пенсию ушел?

– Да не уходил он никуда! Прямо в кабинете от инфаркта умер! – буркнул дед и помрачнел. – До восьмидесяти восьми работал, и голова у него до самого последнего момента ясная была, как у молодого. Тут-то Илюшка, чтоб он пропал совсем, в его кресло и сел. Дождался-таки своего часа!

– Так Данилыч еще при Широкове сюда пришел?

– Ну да! Только проработали они вместе недолго, месяца три, наверное, но никогда не ругались и понимали друг друга, – объяснил дед.

– Как я понял, ваш комплекс только на стариках и держится – это я о Тихонове и главбухе?

– И еще несколько таких осталось, – добавил дед. – Илюшка дурак-дураком, а свою выгоду всегда знал. Вот и понимает, что, если уйдут они, так все медным тазом накроется. Вот и терпит, что они его, бывает, и в глаза, кроют! А ему все как с гуся вода! Ему бы развратничать и никаких больше забот не знать. Секретарш, как трусы, меняет! Да проституток за собой по командировкам таскает!

– Но я так понял, что у него в последнее время какая-то постоянная завелась, с которой он отдыхать ездит, – возразил Стас. – Может, и женится наконец.

– А ведь и правда! Долго она у него что-то задержалась! – воскликнул дед и призадумался. – Ну, точно! Ленька – это Илюшкин водитель… Вообще-то, у него их два, еще и Пашка есть. Так вот, Ленька рассказывал, что уже замучился за это шалавой пакеты таскать. Он, как Илюшку на работу привезет, так тот его к ней отправляет. А она целыми днями по магазинам и каким-то салонам шастает. Это сколько же деньжищ Илюшка из народного кармана нагреб, чтобы так на нее тратиться? Это же уму непостижимо!

– А что Пашка говорит? – поинтересовался Крячко.

– Пашка? Да ничего он не говорит! Он, вообще-то, парень свойский, может и выпить с мужиками, и язык почесать, и анекдот рассказать, но вот только, знаешь, не лежит у меня к нему душа! Липкий он какой-то!

– А может, он втихаря с хозяйкой чего замутил? – предположил Крячко. – Ты же сам сказал, что он мужик молодой, а Старкову, как ни крути, шестьдесят три.

– А может! – подумав, воскликнул дед. – Ну, тогда я Пашке от всей души руку пожму, что он этому гаду рога наставил!

– Ну а ты здесь чем занимаешься? – наконец спросил Крячко.

– А диспетчер я, – усмехнулся дед. – Чего мне дома сидеть? А машины у нас все старые – ну, кроме Илюшкиной, конечно! Вот я и кручусь ужом, чтобы все в порядке было. Да еще за ласточкой приглядываю.

– Не понял! – удивился Стас.

– Да вот же она, красавица! – он показал на кремового цвета «Волгу» «ГАЗ-21». – Это Олюшка еще дедовскую, бывало, гоняла, да только теперь ей ездить-то некуда, вот она здесь и стоит.

– Мать честная! Да на нее же запчастей не найти! – воскликнул Крячко.

– А я на что? – даже как-то обиделся дед. – Я тебе любую детальку собственными руками сварганю! Это же песня, а не машина! Если к ней с любовью да лаской подойти, так она еще сто лет бегать будет!

– Что же Старков за сволочь такая! – воскликнул Стас. – На чужих баб тратится немерено, а собственной единственной дочери новую нормальную машину купить не хочет!

– А она примет? – спросил его в ответ дед.

– Не любит она, значит, отца, – понятливо покивал Крячко.

– А за что ей его любить? Она его, пока сюда работать не пришла, считаные разы видела! Он ведь, паразит, как все объяснил? Что он дочке простить не может, что это из-за нее Олюшка погибла! Что смотреть ему на нее невыносимо! А на самом деле не нужна она была ему никогда! Он никого на свете, кроме себя, не любит! Вот дед с бабкой ей родителей и заменили. А сейчас какая у нее к нему любовь может быть, если он институт – дело всей жизни ее деда – почти до основания развалил!

Тут во двор въехала неновая темно-зеленая «Волга», и дед, ткнув в нее пальцем, сказал:

– Ну, вот и Михалыч приехал!

– А полностью его как? – спросил Стас. – Не буду же его Михалычем звать!

– Геннадий он, – ответил ему дед.

Крячко и Никитин направились к машине, и, правильно поняв их намерения, им навстречу оттуда вылез стройный седой мужчина в джинсах и джинсовой рубашке, выглядевший даже моложе своей жены. Объяснив в очередной раз, кто они и откуда, Стас спросил:

– Геннадий Михайлович, вы в тот день везли Дмитрия Даниловича и на работу, и с работы. – Водитель кинул. – Как я понял, вы его знаете много лет, вот и скажите, было ли в тот день что-то необычное, выбивающееся из привычного вам поведения шефа.

– Абсолютно ничего, – серьезно ответил им мужчина. – Я заехал за ним в обычное время и повез на работу.

– Но дорога-то долгая, неужели вы ни о чем с ним не говорили?

– Почему же? – удивился водитель. – Говорили о погоде, о футболе, а потом я «Авторадио» включил, и мы больше ни о чем не разговаривали, потому что Дмитрий Данилович задремал.

«Все правильно – ночью-то он не спал», – подумал Крячко и спросил:

– А когда в город возвращались? Кстати, во сколько вы уехали?

– Уже семь было. С нами Анна ехала. Мы ее у метро высадили, а потом я шефа домой отвез. Это было… – он посмотрел на часы. – Да, уже к девяти дело шло.

– Так о чем говорили-то? – напомнил ему Крячко.

– Ну, о чем могут говорить двое мужчин в присутствии женщины? Молчали, естественно. Да и дорога была так забита, что пришлось мне козьими тропами добираться – тут уже не до разговоров было.