– У меня служба такая, держать, когда надо, рот на замке.

– А я так вообще не на службе, так что извиняйте.

– Брось, Паша, тут ведь такие дела… серьезные дела…

– Лично я не совсем в курсе – какие такие дела? Ты секретничаешь – понятно, по должности положено. Ну так и секретничай дальше… Лично мне твои секреты на фиг не сдались.

– Так, что там вчера на самом деле было с Николаем Белявским? – спросил Титов.

– Белявских было двое. – Павел решил больше не темнить. – Один – труп, второй, точно такой же – словно из ниоткуда нарисовался.

– Не понял?

– Я не стал всем говорить, про этого дубль-Белявского, чтобы меня за шизофреника не приняли. Вот тебе сейчас говорю. Когда я в воде обнаружил труп Белявского, которого уже рыбы наполовину обглодали, откуда ни возьмись появился точно такой же Белявский, и даже с точно такими же интонациями в голосе и манерой речи.

– И? Что он тебе сказал?

– Да ничего особенного. Типа, что он тоже Белявский и лично он никогда не умирал. А потом этому второму Белявскому разряд картечи в грудь угодил и – кирдык чуваку.

– Не чуваку, Паша, только не чуваку и не человеку. Пришелец это был, понимаешь? К тому же робот, андроид, понимаешь?!

– Давно понятно, что андроид.

– И?

– Чего икаешь? Ты же у нас командир, вот и делай выводы.

– Паша, не ерничай, дело серьезное и опасное. Помоги разобраться, не скрывай ничего!

– Я не знаю, кто стрелял. Но почти уверен, что не Анатолий. Мы же с ним перед этим много чего увидели…

– В каком плане увидели?

– Типа миражи видели, вот в каком плане. Сначала в небе воздушный бой между какими-то летательными аппаратами странных конструкций, потом на дереве вдруг парашютист-фашист повис – Катюша его тоже видела. А потом, когда Катюша убежала, перед нами с Анатолием целая панорама эпизода Гражданской войны представилась. Конница, тачанка, все дела… Анатолий даже стрелять в этих всадников стал, чтобы они нас не замочили…

– Паша, – перебил Тит, – ты на голову здоров?

– Вот-вот, – покивал Павел, – поэтому и нефига было всем рассказывать. Сразу последовал бы именно этот вопрос.

– Хорошо, хорошо, допустим, я тебе верю…

– Допустим? Ай, молодца, Тит! У тебя все только допустим. Иди-ка ты куда подальше со своим «допустим», – с этими словами Павел устремился вперед по тропинке, которая вела вниз по течению вдоль журчащего прозрачными водами Кура.

* * *

Светило солнце, где-то щебетали птицы. Павел Балашов и Константин Титов шли вдоль реки: рыболов, как и вчера, почти по самому урезу воды, майор – на некотором удалении от берега. Они не видели друг друга, но время от времени перекликались.

Дорога была неровной – голыши, галька… смотреть под ноги требовалось постоянно. Но в какой-то момент Павел вдруг заметил, что камни под ногами стали слишком уж ровными, будто тротуар какой-нибудь… Посмотрел вокруг – никакой тайги – город!!!

Возможно, один из старых московских районов. Под ногами – брусчатка. Раздался звон, и Павел увидел приближавшийся трамвай, кативший по рельсам – прямо на него. Павел, конечно же, отскочил, и трамвай прогромыхал мимо – такой маленький, во многом деревянный, за стеклами которого кондуктор продавал билеты… Опять кино?

Павел помотал головой, но наваждение не рассеялось: трамвай ехал медленно – да и мог бы такой раритет двигаться быстро? Дверь – не автоматическая, деревянная – открылась, и в проеме оказались двое мальчишек – с разницей в возрасте не больше года, старшему лет одиннадцать.

– Прыгай! – крикнул старший.

Младший явно колебался между страхом и нежеланием показать себя трусом. Гордость победила, и он неумело выпрыгнул. Не по ходу движения трамвая, как положено, с пробежкой, а прямо, как десантник из вертолета. Павел испугался, понимая, что может произойти: примерно в таком же возрасте вместе с приятелями частенько запрыгивал и выпрыгивал из поездов, сновавших в районе станции Пресня, которые из-за множества стрелок замедляли движение. И, кстати, резко прекратил эти игры после того, как один знакомый парень попал-таки под колеса поезда и его размесило «в фарш». Павел испугался, и не зря. Мальчишка равновесия не удержал. Упал, снося ладони о брусчатку, и покатился под колеса. К счастью, когда он оказался на рельсах, вагон уже проехал это место.

Из трамвая выпрыгнул старший правонарушитель. Грамотно пробежал вперед, гася скорость, – без заметного напряжения, видимо, сказывался опыт. Спокойно подошел к поднимающемуся товарищу, то ли делая вид, что так и надо, то ли по дурости своей не понимая, что товарищ-то мог и шею себе свернуть. На удивление, младший не плакал, но было видно, с каким усилием ему это дается.

Павел уже был рядом с ними и автоматически влепил старшему затрещину – чтобы впредь думал, что затевает; наклонился к младшему…

Младшего перед ним не оказалось. Павел смотрел не на брусчатку, а на обычные прибрежные скользкие голыши, пошумливал Кур, а вокруг была все та же хабаровская тайга.

– Ты чего там застрял? – раздался где-то впереди голос Титова.

– Да так, воспоминания нахлынули, – ответил Павел. – О случаях из детства…

Собственно, только первые два слова: «Да так…» он произнес громко, остальные – тихо, без желания быть услышанным. Только из-за необходимости для самого себя определить произошедшее. Продравшись к Титову сквозь кусты, спросил, стараясь придерживаться нейтрального тона.

– У тебя что-то необычное, начальник?

– Не надо меня «начальником» называть. Ты не зэк, а я не охранник на зоне. Хочешь должность мне придумать, так называй майором или командиром.

– Командир, – усмехнулся Павел. – Впрочем, годится. Командиров-то не выбирают. Так есть у тебя что-то необычное?

– Конечно, есть! Тебя вот несколько минут ждал!

Очевидно, майор ничего не заметил. Иначе бы принялся выпытывать, что да как.

– Посмотри-ка, – сказал командир. – Здесь какая-то зверюга пировала. Ты же охотник, сможешь определить, кто стал жертвой?

Под сосной обнаружились ошметки крупной птицы: заляпанные кровью перья, одна лапа с когтями. При жизни птичка была размером не меньше глухаря, но откуда бы глухарю иметь желтое оперение, не канарейка же!

– Сложно сказать, – оглянулся Павел на Титова. Командир стоял на прежнем месте, оглядываясь и придерживая правой рукой перевязанную левую. Пистолет он, что ли, в косынке прячет? Боится здешних хищников?

– Здесь одни ошметки. Возможно, глухаря задрали, – подумав, что испуганный, да даже просто напряженный вооруженный человек – соседство не самое приятное, добавил: – Кровь уже свернулась, и кто обедал, давно трапезную покинул…

Мысль об оружии напомнила Павлу о хранившемся в рюкзаке пистолете, и он не устоял перед желанием проверить, а вдруг забыл ствол? Маскируя от Титова жест, вновь обернулся на птичьи перья. Оружие нащупалось, останков жертвы не было. Что ж, не впервые подобные исчезновения. Удивительно другое – «маузер» уже почти сутки никуда не исчезал. Впрочем, это ничуть не расстраивало. В подобной ситуации лучше быть вооруженным, чем наоборот.