Слишком велик соблазн поймать у Хитроу такси, забраться на заднее сиденье с Джастином и поехать к нему. И будь что будет.

Но проклятый — или благословенный?! — опыт твердил, что это не лучшее решение. Потому что не решение вообще.

Они с Джастином прожили вместе меньше недели, а их отношения из романтической сказки или авантюрного романа уже переросли в какую-то дребедень. Что же будет через месяц? Через полгода?

То же, что и с Эдмондом. Если не хуже.

И призрак оскорбленного в лучших чувствах Эдмонда тут почти ни при чем. Если бы вся проблема заключалась только в Эдмонде, Саманта даже не стала бы ломать голову над этим — сделала бы, как требует сердце, и все.

Но если от Эдмонда сбежать еще можно, то даже на краю света не скроешься от себя.

Эдмонд ей не нужен, она с ним не останется. Это ясно. Но вот нужен ли ей Джастин?

Вопрос остается неприятно открытым. И, похоже, в ближайшее время не произойдет ничего, что поможет ей найти достойное решение.

В аэропорту было малолюдно, но все равно неуютно и суетно. Гордон проводил их до терминала — явно по собственной инициативе, а не потому, что от него это требовалось. Хороший, добрый, веселый парень. Будь он хоть чуть умнее — было бы хуже.

А так его непосредственность позволила ему обнять Саманту на прощание и даже чуть-чуть оторвать от пола.

— Надеюсь, Джастин от ревности не свернет мне шею! — хохотнул он.

— Нет, он не ревнивый, — отстраненно ответила Саманта и проследила за движением желвака на его скуле.

Нет, ревнивый. Ревнивый, резкий, жесткий, как и все мужчины. Только скрывает это, изо всех сил держит себя в руках. А когда теряет контроль… Что-то Эдмонд такое рассказывал.

И то, что она до сих пор не видела его в состоянии обезумевшего воина-берсерка, ничего не значит.

Главное — она, пожалуй, не хотела бы его таким видеть.

Над головой сгущались тучи. Саманта чувствовала приближение шторма. И ей совсем не нравилось ощущать себя картонной коробкой, которую запросто может подхватить ураганным ветром, унести непонятно куда, где под хлесткими струями воды она может превратиться в бесформенную серую массу.

Ей нельзя быть пустой картонной коробкой. Нужно что-то внутри… Что-то твердое, тяжелое, ценное. О чем кто-то захочет позаботиться. Или что хотя бы не даст ей потерять опору под ногами.

Регистрация. Таможенники с глупыми вопросами. Маленький автобус у ворот терминала.

И каждый шаг предрешен. Саманта чувствовала себя металлическим шариком, который простые физические законы загоняют в определенную лунку, заставляют катиться по определенному желобку…

А кто, черт возьми, запустил эту модель? Какой такой любитель вечных двигателей и предсказуемого движения? И почему она — не шарик, а живой человек, наделенный сознанием и волей — подчиняется этой «жизненной физике»?

Внутри нарастала тревога — и какой-то почти неудержимый порыв к движению. Саманта чувствовала себя паровой машиной, готовой вот-вот взорваться.

Салон самолета, естественно, серо-синий. И кто придумал, что эти цвета успокаивают? Психологи? Дипломы поотбирать у таких психологов… Саманта едва могла усидеть на кресле.

С ними рядышком сел совсем молоденький парень, от силы лет восемнадцати, в очках с толстыми стеклами и в больших наушниках. Нечего сказать, надежно укрылся от мира.

Саманта не хотела укрываться от мира. Она хотела что-нибудь сделать. Что-нибудь, чтобы спрыгнуть со «своего» желобка.

Она не желала лететь к Эдмонду. Она не желала повторить с Джастином свою судьбу с Эдмондом.

Решение выплыло на поверхность сознания легко, как пузырек воздуха на поверхность воды. Оно было, может быть, не очень умным и даже недостойным…

Но уж какое есть. По крайней мере, оно даст ей хоть какую-то свободу, хоть глоток, хоть тень ее…

— Джастин, сколько до вылета? — спросила она будничным тоном.

Тот бросил взгляд на наручные часы.

— Восемь или девять минут.

— Спасибо.

Восемь или девять минут… Нужно все сделать быстро. Но не слишком быстро, чтобы Джастин не успел вслед за ней.

Саманта раскрыла журнал и стала методично, как будто от этой операции зависело все ее благополучие, водить глазами по строчкам. Буквы плясали, когда им удавалось сложиться в некое подобие слова — она его не понимала. Но это и не важно. Судя по фотографиям ухоженных, расслабленных, довольных жизнью девиц в каких-то халатах, полотенцах и сомнительного вида масках, это очередная статья о том, как стать еще красивее, моложе и бодрее. То есть как притвориться, что ты лучше себя настоящей. И как сделать так, чтобы как можно больше людей в это поверили.

Саманта раздраженно фыркнула. Кажется, у нее развивается аллергия на фальшь.

— Что такое?

— Ничего особенного, — отмахнулась Саманта. И добавила: — Живот болит.

— Тебе что-нибудь нужно? — встревожился Джастин.

— Нет, обычное дело.

Саманта покосилась на его часы, потом усилием воли заставила себя снова заглянуть в журнал. Подождала еще примерно две минуты.

До вылета — всего пять минут. Ну, с Богом!

Она встала.

— Ты куда? — поразился Джастин.

Саманта бросила на него укоризненный взгляд: мол, как можно быть таким непонятливым?

— Но туалетом нельзя пользоваться во время набора высоты…

— Я поговорю со стюардессой.

— Давай я с тобой схожу.

— Не надо. Я сама справлюсь.

Конечно, сама. Так надежнее. Всегда справлялась… Прости, Джастин.

Стюардессу она перехватила у входа в салон. Молодая, профессионально красивая женщина воззрилась на нее удивленно.

— Простите, я не могу лететь, — тихо, но решительно сказала Саманта. — Ссадите меня с самолета.

— Что-то случилось? — растерялась стюардесса.

— Я беременна. У меня сильные боли. И, кажется, кровь… — Она прижала ладонь к животу и нервно сглотнула. Страх и напряженность даже не пришлось отыгрывать — в крови и так кипел адреналин.

Стюардесса побледнела, но держала себя в руках. Есть вещи, которые одинаково безотказно действуют на подсознание любой женщины.

— Сейчас я вызову врачей, пожалуйста, сюда. Вы летите одна?

— Да. — Саманта проглотила еще один ком в горле.

Господи, прости мне и эту ложь!

— Сейчас. Все будет в порядке, пожалуйста, не волнуйтесь.

Уходя из салона — если не сказать, сбегая, — Саманта чувствовала между лопаток взгляд Джастина. Он беспокоится. Он еще не знает, какое волнение ждет его. Но ничего. Как сказала стюардесса, все будет в порядке.