– Ты дурак? – перебиваю я зло. – Ты не мог спросить об этом у меня?! Просто чтобы знать?! Я не хочу с ним спать, мне противно и страшно…

– Родная, так что ж ты молчала-то?! В конце концов, это ведь можно сразу озвучить – просто сказать: мол, съемки, Джер, – и все.

– Тогда что же ты даже не предложил? Поставь его за камеру, он ведь тоже умеет, я знаю!

– Я сделаю, как ты хочешь, – мне ведь ничего не нужно больше, только бы тебе было хорошо. Значит, так… я сейчас поеду домой, потом за тобой – и мы переговорим с Джером. Я не думаю, что он будет настаивать.

Лично мне так не кажется – уж больно красноречиво вчера высказался Джеральд по поводу меня. И что – после окончания съемок он тихо свалит из студии, а мы останемся? Забавно…

* * *

Костя приезжает ближе к вечеру, звонит, и я спускаюсь к машине. Сажусь назад, джип выезжает из двора и паркуется за домом. Костя поворачивается между кресел и манит меня рукой. Я подвигаюсь, и он начинает жадно целовать меня в губы, которые я, как чувствовала, не стала красить. У меня все ноет внутри, я хочу его так сильно, что не могу даже сдержаться:

– Костя… мы сразу туда поедем?

– А что?

– Ну…

– Чего покраснела? – улыбается он. – Уже готова?

Ну, разумеется, он меня прекрасно знает…

– Потерпи, сейчас не получится. – Он снова целует меня, тянет зубами за нижнюю губу. – Потерпи…

Пока он ходит за Джером, я сижу в машине и крашу губы. Я зачесала назад челку, как Костя просил, мне это не особенно нравится, но ему так хочется, так что…

Они выходят из подъезда, у Джеральда в руках спортивная сумка. Он закидывает ее в багажник и забирается ко мне.

– Привет, Лори.

– Здравствуйте, сэнсэй.

– Да ладно, пока можешь звать меня просто по имени. Как самочувствие?

Я пожимаю плечами. Трясет меня – какое тут самочувствие?

Костя садится за руль. Ехать довольно долго – на другой берег, почти на окраину города. А мне потом еще и на работу надо успеть.

– Костя, я ее поцелую, можно?

Костя молчит, и Джеральд расценивает это как согласие. Разворачивает меня к себе и целует. Я вздрагиваю.

– Не бойся, ну что ты такая напряженная-то? Я не собираюсь насиловать тебя, разве что сама попросишь. Губы сладкие у тебя… – Он снова впивается в мой рот. – Вот и умница… Расслабься, я же хочу, чтобы тебе хорошо было. Тебе ведь и самой это мешает, ты все время себя сдерживаешь, это трудно. Вот так… – Он целует меня снова и снова, целует как-то нежно и мягко, что совершенно не вяжется с его видом. Я на самом деле немного расслабляюсь.

Они везут меня домой, и всю дорогу я мучаюсь. Мне опротивел этот цирк, эти съемки, эта жизнь. Но – есть куча снимков, на которых я во всей красе, и этими снимками Костя прочно держит меня на поводке, не давая шагнуть в сторону. Мне хочется, чтобы сейчас машина перевернулась и загорелась – это решило бы все проблемы. Меня не будет… Ничего не будет больше. Сейчас я приеду и напьюсь, в шкафу есть бутылка коньяка. Может, станет легче… Хотя как может стать легче? Во что я превратила свою жизнь? Кем я стала? Модель для порноснимков! Кто бы раньше сказал… Как, в какой момент я позволила Косте сотворить это со мной? Как я могла? И как он мог?! Как он мог, когда говорил, что любит и не может без меня жить?! Разве можно любить и вот так окунать в грязь? Что он чувствует, читая комментарии к нашим снимкам? Неужели он никогда не думает о том, что кто-то, заплатив деньги, потом часами рассматривает нас, удовлетворяя свои извращенные фантазии? Его, меня?! Неужели ему не бывает противно? Я чувствую себя такой грязной и такой никчемной, что на самом деле подумываю о самоубийстве…

Дома я наливаю воду в ванну, но пить коньяк уже не хочу. Раздается звонок – это Джеральд.

– Лори, с тобой все в порядке?

– Зачем тебе это знать?

– Раз спросил – значит, мне это нужно.

Молчу. Что я должна ему ответить? Что вообще можно ответить человеку, который приезжает специально, чтобы распинать меня перед камерой в непристойных позах? Что еще он хочет от меня? Мою душу? Оставь мне хотя бы это…

Я бросаю трубку, ненавидя их обоих. Никуда не пойду завтра…

* * *

Я сдержала данное себе слово и с утра пораньше уехала в клуб. Завалилась там на диван и проспала пару часов. Потом попила кофейку, покурила… И тут пришел Славик. Увидев меня, он удивился:

– Что-то вы рановато, Лариса Валентиновна.

– А ты?

– А я поработать – у меня экзамен по постановочному танцу. Хотел вот самбу погонять.

– Хочешь, я помогу?

– Отлично! Это круто! Переодевайтесь.

Я лезу в шкаф, потом спрашиваю:

– Может, тренировочное?

– Нет. Надевайте платье, чтобы уж по-настоящему. И волосы подберите – мешать будут, там много спиралей.

Я нахожу единственное маленькое по размеру платье из тех, что есть, наши девчонки – все как на подбор крепкие, с бюстами и бедрами, и мне подходит только это, зелено-оранжевое. Славик переоделся в рабочую рубаху, которая застегивается только до пупка снизу. Фигура у него – дай бог. Ну еще бы – столько лет танцев плюс тренажерка! Вау, какой мальчик… жалко, молодой…

Идем в зал, я закидываю ногу на станок, чтобы немного размять мышцы спины и бедер. Славик ставит диск и машет рукой. Я подхожу, он становится чуть впереди, начинает показывать. Что-то я как бревно сегодня – плохо получается. Наконец основа пройдена, Славик подходит сзади и кладет одну руку на талию, а другую – на шею, чуть наклоняет меня вперед и начинает быстро поворачиваться вместе со мной. Черт… Мы танцуем около часа, я уже вся мокрая, прошу перерыв и сажусь у стены на пол, раскинув ноги. Вытягиваюсь вперед и ложусь. У Славика глаза вылезают из орбит:

– Ни фига себе растяжка!

А ты думал? Я – стопроцентная спортсменка. Мой гений фотографии растягивает меня так, что любая гимнастка обзавидуется. Думаешь, очень легко висеть с подтянутыми к голове ногами? Ну, вот то-то…

Я встаю, начинаем собирать вариацию полностью. Еще час.

– Все, Лариса Валентиновна, последний раз прогоняем – и отдыхать, – Славик снимает рубаху, и я тихо постанываю – какая фигура…

Он выливает себе на голову бутылку минералки, поднимает меня на ноги, и мы танцуем. Танец прерывается хлопками – приехал старший тренер, просит повторить сначала. Повторяем, он остается доволен.

Сидим со Славяном на полу не в силах даже дышать.

– Вы зря не хотите в постановках участвовать…

– Дорогой, мне уже многовато годков…

– Ой, да ладно! Издалека даже двадцати пяти не дашь!

– Издалека?! Ах ты, свинтус! – Я шлепаю его по плечу, и Славик на коленях ползет к стойке с аппаратурой, меняет диск.