на постели меня, — что ты в порядке. А я знаю только, что ты исчезла, и, как выяснилось позже, что этот твой император чуть дворец по камушку не разобрал. Вместе со всеми окружающими.

Еще бы! Алая сирин исчезла. А вместе с ней и надежда на силушку богатырскую, давно утраченную.

Вспомнив, как он вчера на меня смотрел, нахмурилась. Сначала весь из себя такой благородный «Не буду вас трогать», как будто ему правда до меня дело было, а потом «Ну ладно, уговорили».

— Ну? — прервала мой мыслепоток Люба. — Дождусь я рассказа или нет?

Не отстанет ведь!

— Меня похитили, — с неохотой призналась я.

— Похитили?! — ахнула сестра. — Кто?!

— Да так. Один Лавэй. Игр. То есть оборотень.

— Зачем?!

Положение спас постучавший, а затем вошедший лекарь–целитель, он же Дорран, похожий на буддистского монаха.

— Я должен вас осмотреть, ларэй, — произнес он. — И убедиться, что с вами все в порядке.

Конечно. Чтобы мы с императором смогли исполнить договорные обязательства, несмотря на форс–мажорные обстоятельства.

На самом деле я даже обрадовалась. В конце концов, завтра я уже буду дома, точнее, все мы, но главное — Вера будет с нами. И никаких больше игров, фениксов и драконов. С последними я пока только заочно по печати познакомилась, но что–то больше и не хочется.

— Да, разумеется, — я с явным облегчением пожала плечами и покосилась на Любу.

Сестра недовольно насупилась, но место на кровати освободила, а потом и мою комнату, напоследок зыркнув на меня в стиле: «Мол, все равно все расскажешь». Я едва успела перевести дух, когда Дорран шагнул ко мне:

— Могу ли я отговорить вас, ларэй, от того безумства, которое вы задумали сегодня ночью?

— Что? Вы о чем? — недоуменно переспросила я.

— О вашем ритуале с его императорским величеством. Вы недавно пережили большой стресс, применение драконьей печати и мгновенное исцеление. На вашем месте я бы дал вашему организму прийти в себя.

Э–э–э-э… Интересно, а его императорское величество в курсе, что его целитель–лекарь–врач–профессионал–с–высшим–магическим-образованием отговаривает меня от того, что вернет ему силу?

— Могу я поинтересоваться, с чего вдруг такая забота о моем здоровье?

— С того, что я поклялся никому не вредить и исцелять своими знаниями.

— У вас тут тоже есть местный Гиппократ?

— Кто?

Ладно, значит, нет. Плохо как–то у них с изучением обычаев, истории и миров, в которых живут алые сирин.

— В моем мире все врачи дают клятву Гиппократа: не навреди. Там на самом деле очень много всего, в этой клятве, — я как–то интересовалась для общего развития, и потому что одна из моих школьных подруг поступала в медицинский, — но суть такая.

Дорран улыбнулся.

— Мне казалось, это само собой разумеется. Принимая на себя ответственность целителя, ты обязуешься спасать жизни и не совершать никаких действий, способных навредить здоровью.

— Ну в общем да. Наверное. Но в моем мире все посложнее… с этим. — Я вспомнила, как с подруги в стоматологии попытались стрясти деньги, а когда не получилось, на следующий раз ей так полечили зуб, что потом пришлось в другой клинике восстанавливать. — Вернемся к нашим баранам. То есть к фениксам. Почему именно мне не стоит совершать ритуал сегодня?

Он едва коснулся моего лба, я бы даже сказала, остановил ладони в миллиметрах от кожи, но я снова почувствовала тепло, а еще, когда Дорран задвигал руками, это тепло перемешалось во мне, как ингридиенты в блендере, растеклось по каждой клеточке тела.

— Я уже сказал, почему. Как вы себя чувствуете? — закончив с осмотром, он немного отступил и посмотрел на меня.

— Нормально.

— Нормально? И у вас ничего не болит? — спросил укоризненно.

— Болит, — честно призналась я. — Но это нормально. Вы же сами сказали.

— Я сказал, что такое может быть, ларэй, — Дорран нахмурился. Если честно, всегда хотелось узнать, как выглядит хмурый тибетский монах, и вот теперь я получила небольшие представления об этом. — Но я не сказал, что такое нормально. Ваш организм пережил переход в другой мир, раскрытие силы, много чего еще…

— Драконью печать и прочее, да–да. Я помню.

Еще мой организм пережил Лавэя, а уже если он пережил Лавэя, то императора Феникса точно переживет. Насколько я поняла, этот женщин не насилует, а очень даже любит доставлять им удовольствие. Судя по тому, как на меня смотрели дворцовые дамы, а особенно одна, явно недовольная таким поворотом событий.

— Я приму ваш совет к сведению, — сдержанно отозвалась я.

Дорран вздохнул.

— Это значит — нет?

— Это значит — я подумаю, — я кивнула. — Время до вечера у меня есть.

Интересно, кстати, почему именно вечер и ночь. В голову приходило только то, что днем его императорское величество настолько занято, что ему не до ритуалов. Хотя, возможно, есть в этом что–то сакральное, пока что уму непонятное.

— Хорошо, — Дорран вздохнул. — Но хотя бы обещайте следовать моим предписаниям. До обеда побудьте в постели…

— Так уже обед.

После ночных побегушек я и правда проспала полдня, так что…

— … А после обеда — поспите. Обязательно съешьте все, что вам принесут, и выпейте вот это восстанавливающее зелье.

Дорран поставил на тяжелую резную тумбочку рядом с кроватью склянку. Заботливо подвинул ее подальше, к графину с водой и стакану, чтобы я не смахнула ее даже случайно.

— И, если вдруг почувствуете себя плохо, сразу зовите меня.

— Хорошо.

— Хорошо. Скорейшего восстановления вам, ларэй.

Он склонил голову, а после вышел. Оставив меня одну с мыслью, которая стала еще более упорной: сегодня мне надо провести этот ритуал. Магия, сила — все это хорошо, но я хочу как можно скорее вернуться к своей обычной жизни в своем обычном мире. И больше никаких Фениксов!

Глава 8. Все когда–то случается в первый раз

Легран Леах

Надежда застыла посреди его комнаты — невыносимо хрупкая и такая же невыносимо красивая. Он осознал это, когда увидел ее в легком кремовом платье, оттеняя которое, ее волосы полыхали как алое пламя. Или как кровь. До встречи с сирин представить все в теории было просто: ему нужно было вернуть свою силу, свою мощь, которой их род лишился по вине ее прародительницы, остальное не имело значения.