прямо мечта! Мы побывали в Лувре, потом поднялись на Эйфелеву башню. Потом гуляли по Елисейским Полям, улице волшебных магазинов. Осмотрели Триумфальную арку, а потом сходили к Нотр-Даму. В какой-то момент мне даже показалось, что Тристан сейчас расплачется. Он любил этот собор и много раз бывал в нем до пожара. Я тянусь через стол и беру его за руку:

– Спасибо тебе, Трис. Это был самый лучший день.

Он тепло улыбается мне.

– Серьезно, он будет одним из моих любимых воспоминаний на всю жизнь.

Его глаза светятся нежностью, и он сжимает мои пальцы:

– Я рад. Это красивый город.

– О… да, конечно, – торопливо выпаливаю я. – И Эйфелева башня, и… ой, и Лувр! – от избытка чувств мотаю головой, перебирая сокровища этого дня. – Я никак поверить не могу, что я здесь, представляешь?!

Он отпивает из бокала глоток красного вина и улыбается мне:

– И этот день еще не закончился. Я припас для тебя сюрприз.

– Правда? – с любопытством переспрашиваю я.

– Билеты на сегодняшнее представление в «Мулен-Руж».

Я потрясенно распахиваю рот:

– Ты серьезно?!

– Нельзя приехать сюда и не побывать в «Мулен-Руж», – он соблазнительно улыбается.

– Ой! – восторженно смотрю на него. – Ты – лучший гид на свете! Ты так много знаешь об этом городе.

– Я подолгу живу здесь.

– И всегда останавливаешься в том же отеле?

– Да, и в том же номере.

– Ты всегда останавливаешься в одном и том же номере?!

– Да, – хмыкает он. – Когда вокруг привычная обстановка, мне легче чувствовать себя как дома.

– И каково это? – любопытствую я. – Каково это – путешествовать по миру в одиночку?

– Я не один. У меня друзья повсюду, куда бы я ни приехал. Мы просто продолжаем общение с того момента, на котором остановились в предыдущую встречу.

Я некоторое время испытующе смотрю на него:

– У тебя здесь есть любовница?

– Ни одной постоянной.

Это не должно было меня так сильно обрадовать, но обрадовало.

– А где ты живешь в Нью-Йорке? – спрашиваю я.

– У меня пентхаус в Трайбеке[7].

– О… – я хмурюсь.

– А ты где? – интересуется он.

– У меня дом на Лонг-Айленде.

– На Лонг-Айленде?! И ты каждый день ездишь оттуда на работу?

– Ага, – киваю я. – Мы хотели, чтобы дети росли в доме с собственным участком земли.

– Хм-м… – он размышляет над моим ответом, поставив локоть на стол и подперев рукой подбородок.

– Прямо не знаю, хочу ли я идти в «Мулен-Руж» с тобой… – ворчу я задумчиво.

– Это еще почему?

Я застенчиво пожимаю плечами:

– Там все эти красивые молодые девчонки будут трясти сиськами.

Он только улыбается.

– Я ведь могу и приревновать, – улыбаюсь я, поднося к губам бокал. – Ты, должно быть, встречался с красивыми женщинами?

Он пьет вино, ничего не отвечая. В воздухе между нами повисает недосказанность.

– Что тебе больше всего понравилось из того, что ты видела сегодня? – меняет он тему.

– Честно?

– Конечно.

– Ты.

Перекрестье взглядов.

– Ты – самое красивое, что я видела сегодня, Тристан Майлз.

Между нами зарождается вихрь энергии, и Тристан сам тянется за моей рукой через стол.

– Хочешь знать, как произвести на меня неизгладимое впечатление, Андерсон?

– Как?

– Ты можешь раздеться до стрингов, сбросить лифчик, выйти сегодня на сцену в «Мулен-Руж» и станцевать для меня.

Я хихикаю, в красках вообразив этот ужас.

– Я не хочу вынуждать весь высший свет срочно эвакуироваться из зала.

Он подпирает подбородок рукой и неторопливо, сексуально улыбается мне:

– Все остальные женщины померкли бы в сравнении с твоей красотой.

Я только усмехаюсь на это абсурдное заявление.

– На любой сцене мира, – шепчет он, не позволяя мне отвести глаза.

У меня в животе приключается неожиданное трепетание.

Между нами искрит, и я знаю, что мне не следовало бы испытывать ничего такого… чем бы оно ни было… но, когда он говорит такие приятные вещи, я не могу не ощущать тепло в груди.

Весь день мы смеялись, держались за руки и вели себя как влюбленные дети.

Не уверена, что Тристан Майлз – такой твердокаменный, как мне когда-то представлялось.

– И ответ на твой вопрос был отрицательным, – тихо говорит он.

– На какой? – не понимаю, о чем он говорит.

– Я не помню, встречался ли я с какими-то красивыми женщинами.

Я хмурю брови.

– Потому что, – шепчет он, переводя взгляд на мои губы, – в данный момент единственная женщина, о которой я могу думать… это ты.

Сердце начинает биться быстрее, мы смотрим друг на друга, и мне хочется обойти стол, обнять его и поцеловать.

Но я не могу.

Не могу вообразить, что это – нечто большее, чем уже есть, что его красивые слова – нечто большее, чем просто красивые слова. Потому что он – мужчина-фантазия и между нами не может быть ничего большего, чем просто один уик-энд в Париже. Наши жизни слишком разные. Мы – мы слишком разные.

Я это знаю.

– И что случится сегодня, когда все увидят меня обнаженную на сцене «Мулен-Руж»? – спрашиваю я.

– Мне придется отбивать тебя от толпы мужчин, – хмыкает он. – Вероятно, и женщин тоже.

Я смеюсь и подхватываю бокал. Салютую и чокаюсь с Тристаном.

– За голый скандал, – предлагаю тост.

В его глазах вспыхивает искорка:

– За голое что угодно, если речь о тебе.

Бедняга, ставший жертвой самообмана! С каких это пор целлюлит и растяжки стали считаться сексуальными? Спорить готова, он и не думал, что доживет до такого дня. Хихикаю.

– Вам, должно быть, уже надоело видеть меня голой, мистер Майлз.

– Андерсон, я только начал!

Наш путь лежит через зал прилета частной зоны аэропорта. Тристан катит оба наших чемодана, и мы входим в широкие стеклянные двери. Одна-единственная женщина в форме проверяет наши паспорта и проставляет в них штампы для въезда в страну.

– Здравствуйте, мистер Майлз, – улыбается она.

Господи, он летает так часто, что его уже все сотрудники знают в лицо.

– Здравствуйте, Маргарет, – кивает он. – А где Борис?

– У него сегодня выходной.

Она раскрывает его паспорт.

– Как там Париж?

– Parfaite[8], – улыбается он.

Она кокетливо хихикает в ответ, и я усмехаюсь, глядя на него.

Вертихвост.

Она проставляет штампы в наших паспортах, и мы поочередно заглядываем в сканер сетчатки глаз.

Насколько это цивилизованнее, чем битый час стоять в очереди!

– До свидания, Маргарет, – говорит Тристан, подкатывая наши чемоданы к очередной гигантской двери. Когда мы выходим, я оглядываюсь по сторонам, на миг потеряв ориентацию. О, да мы в зале ожидания аэропорта. Я и не догадывалась, что здесь есть двери, ведущие в частную закрытую зону.

– Ты где припарковалась? – спрашивает Тристан.

– На долгосрочной парковке, на первом уровне.

– Ладно, я только заброшу чемодан в машину и провожу тебя.

– Ты не обязан…

– Я так хочу.

Мы выходим через передние двери, он сворачивает влево вместе с нашими чемоданами и останавливается у черного лимузина. Из него выходит шофер.

– Привет, Трис, – говорит он.

Я потрясенно замираю. У него лимузин… ничего себе!

– Это Клэр, – представляет меня Тристан. – А это Келвин.

– Здравствуйте, – шофер улыбается мне.

Я смущенно машу рукой.

Келвин подхватывает чемодан Тристана, а тот берет меня за руку. Мы направляемся к первому уровню.

– Я могу сама докатить свой чемодан!

– Позволь мне побыть джентльменом, прошу тебя, – говорит он, не сбавляя хода.

– Так у тебя есть лимузин?

Он пожимает плечами, словно в этом нет ничего особенного:

– У «Майлз Медиа» есть. Это не мой личный лимузин.

Я вдруг вспоминаю, кто он такой. Один из Майлзов.

Мы шагаем дальше, и во мне нарастает тревожность. Я не хочу отпускать его, но знаю, что должна. Я отправилась во Францию, чтобы пополнить свой источник – и вместо этого получила океан.

Тристан Майлз красив, умен и остроумен, он умеет меня смешить, а это – тот еще подвиг, и все это в придачу к изумительному сексу. Мало того, он заставляет меня чувствовать себя самой красивой женщиной на свете. Ни разу, ни одного мгновения я не комплексовала по поводу своего тела. Он постоянно то обнимал меня, то держал за руку, целуя. Слушал все, что я говорила, и был прекрасным собеседником. Кажется, мы проговорили все выходные – и ни разу эти разговоры не казались натужными или неловкими.

Он уйдет.

Я резко выдыхаю, когда реальность начинает просачиваться в мое сознание. Мужчины, с которым я была в Париже, на самом деле даже не существует. Он – крохотная частица того, что представляет собой Тристан Майлз. Увы, мои первые интуитивные впечатления действительно