class="p1">Она закатывает глаза:

– Надо ж тебе было влезть и все испортить! Он ведь сначала на меня запал.

– Не сомневаюсь, – хихикаю я. – Тристан Майлз западает на всех подряд.

Домой с работы ехать долго, но я в кои-то веки этого не ощущаю.

Каждый день на этой неделе я всю дорогу до дома грежу о Тристане Майлзе.

Думаю о смешных шутках, которыми он сыпал, о местах, по которым он водил меня в Париже, о том, как он говорил по-французски, о том, как он ко мне прикасался. Как я прикасалась к нему… как мы смеялись.

Боже, сколько тем для размышления, связанных с ним!

С момента нашей встречи в понедельник ни на чем не могу сосредоточиться. Я просто благодарна за ту неделю, когда мы были вместе.

Интересно, какая женщина в итоге окажется рядом с ним? Печально улыбаюсь. Вот ей удача привалит, кем бы она ни была.

Я думаю о своей жизни и о том, как мне повезло, что мама с папой решили перебраться поближе к нам и помогать мне с детьми.

Мы с Уэйдом переехали сюда, когда он основал «Андерсон Медиа». Ни у одного из нас не было родственников, живущих поблизости. А теперь из-за работы я не могу никуда переехать. По сути, мы здесь застряли навсегда. Маме с папой понадобилось немало времени, чтобы осознать, что я прочно осела на одном месте. Думаю, они втайне надеялись, что я соберу пожитки и детей и вернусь во Флориду, но когда до них дошло, что этого не будет, они продали свой дом во Флориде и купили другой, недалеко от моего.

Заворачиваю на подъездную дорожку и смотрю на свой дом. Тяжко вздыхаю. Сегодня он выглядит как-то особенно неряшливо. Настоящая свалка. Велосипеды, скейтборды и обувь валяются повсюду, куда ни глянь.

Прямо не дети, а поросята. Фу!

Беру все свои вещи, вхожу в дом, и тут из кухни решительным шагом выходит Флетчер.

– Что это такое? – патетически вопрошает он, всплескивая руками.

– А?.. – бросаю взгляд на Гарри и Патрика. Вид у среднего и младшего перепуганный до полусмерти.

Что стряслось-то?!

– Что это такое? – вновь ревет раненым быком Флетчер. Я вижу, что у него в кулаке что-то зажато, но не могу разобрать, что это.

– О чем ты говоришь, Флетчер? – морщу я лоб.

– Чьи труселя я нашел в твоем чемодане?! – гремит сын, раскручивая брифы Тристана на пальце.

Вот я спалилась!

– Да, мама! Кто забыл свои проклятые трусы в твоем чемодане и чем именно ты занималась в этой чертовой Франции?!

У меня отпадает челюсть.

– Не употребляйте таких слов в разговоре со мной, молодой человек! Как ты вообще посмел?! И с какой это стати ты роешься в моем чемодане? С сегодняшнего дня ты под домашним арестом!

– Это ты под домашним арестом, мама! – кричит он. – Говори, что ты делала во Франции?!

Я зло прищуриваюсь и делаю шаг вперед, пытаясь выхватить у него злосчастные трусы, но он не дает.

– А ты вообще во Франции-то была? Или это тоже вранье?!

На миг теряю дар речи.

– Ах ты эгоцентричный мелкий… – успеваю прикусить язык, пока не сорвалось обидное слово. – Как ты смеешь!

– О, я смею, да еще как! Кто он? – орет сын. – Я убью его голыми руками!

Да чтоб мне провалиться! Решительно направляюсь в кухню, по пятам преследуемая старшим отпрыском. Наливаю себе бокал вина, а Флетчер продолжает бушевать и размахивать трусами как сумасшедший.

– Я не шучу! – вопит он. – Я хочу знать его имя!

Крепко зажимаю пальцами переносицу… Господи… Вот и надо оно мне, это дерьмо?

Тристан

Я останавливаю машину и с подозрением разглядываю дом. Не может быть, чтобы это был он. Перечитываю адрес, который добыла для меня Саммия, и ничего не понимаю. Вроде все правильно.

Что за?..

Весь двор завален какими-то велосипедами и прочим дерьмом. Я еще некоторое время сижу в машине и в прострации гляжу на эту свалку.

Не может быть, чтобы она жила здесь.

Но я так легко не сдамся. Между нами ничего не кончено, пока я не скажу, что все кончено.

Ладно, наверное, есть только один способ узнать наверняка. Выхожу из машины и иду к крыльцу. На траве во дворике валяется штук пять велосипедов, россыпь баскетбольных мячей и бейсбольных перчаток. Пытаюсь пересчитать кроссовки и кеды, но сразу сбиваюсь. Здесь что, сороконожка живет?

Сколько же у этой женщины детей?

Заглядываю внутрь сквозь москитную дверь. Слышу вопли, доносящиеся из кухни.

Странно…

Стучусь:

– Эй, кто-нибудь дома?

Слышу голос Клэр.

– Хватит, Флетчер! – рявкает она. – Я не собираюсь разговаривать с тобой об этом!

О чем, интересно?

– Эй! – делаю я вторую попытку.

– Здрасте.

Передо мной появляется пацан.

Смотрю на него. Мелкий, темноволосый.

– Это дом Андерсонов? – спрашиваю я.

– Да.

Хмурюсь. Какого хрена – она действительно здесь живет?!

– А… Клэр Андерсон, она здесь?

– Да. Это моя мама. – Пацан болтает руками из стороны в сторону, глядя на меня без единой мысли во взгляде.

Я жду, пока он догадается пойти и позвать ее. Не дождавшись, прошу:

– Э-э… ты не мог бы попросить ее подойти?

Может, начнешь уже соображать, парень?

– Ага, ладно.

Пацан уходит, а я остаюсь стоять под дверью… чувствуя себя до крайности неловко. Плохая была идея.

К двери подходит другой пацан, побольше. У этого вьющиеся светлые волосы, и он сверлит меня враждебным взглядом сквозь сетку:

– Ты кто?

– Тристан, – улыбаюсь я.

– Чего надо?

Боже! Какие грубияны эти дети!

– Я пришел повидаться с твоей матерью.

– Убирайся! – он захлопывает дверь у меня перед носом.

Я оторопело отшатываюсь… Это вообще как?!

Жду, когда он снова откроет. Не тут-то было! Так, ладно… Что здесь случилось?

– Гарри! – слышу голос Клэр. – Не смей грубить.

Клэр стремительно распахивает дверь, и ее глаза округляются, когда она видит меня.

– Тристан, – произносит она шепотом, выходя на крыльцо, и тихонько прикрывает за собой дверь. – Ты даже не представляешь, насколько ты не вовремя. Тебе надо уехать.

Я чувствую, что она чем-то расстроена.

– Зачем? Почему? – шепчу в ответ.

Входная дверь снова отлетает в сторону.

– Это он?! – кричит здоровенный подросток.

Клэр меняется в лице, и я перевожу взгляд с нее на него.

– В смысле?

– Это значит – да! – рычит здоровяк и сосредоточивает все внимание на мне. – Ты! – кричит он. Вены на его шее вздуваются от гнева. Это еще кто такой? До ужаса похож на Халка.

– Ты! – орет он снова во всю глотку. – Я убью тебя голыми руками!

Я невольно делаю шаг назад и наступаю… на скейтборд. Он предательски выезжает у меня из-под ноги, я подворачиваю лодыжку, теряю равновесие и падаю. И скатываюсь по всем шести ступеням.

– А-а-а! – кричу я, приземляясь с глухим стуком, как куль с мукой.

Клэр в панике сбегает по ступенькам.

– О господи, Тристан!

Уй… лодыжку пронзает боль, от которой темнеет в глазах.

Здоровяк сбегает по лестнице и принимается чем-то стегать меня по голове.

– Держись подальше от нее! – приговаривает он, сопровождая каждое слово новым хлестким ударом. – Держись! От! Нее! Подальше!

– Ты что делаешь? – кричу я, пытаясь хоть как-то заслониться от яростного напора.

– Флетчер! – визжит Клэр. – Марш в дом! Сейчас же!

Халк подносит что-то к моему лицу.

– Твои труселя, а?! – щерится он.

Широко раскрываю глаза… Ох, твою ж через колено! Это просто какая-то гребаная сумеречная зона.

– Твои? – повторяет он. Подносит трусы к самому моему носу и, не получив ответа, впадает в неистовство и принимается душить меня ими, пытаясь затолкать в рот.

Я извиваюсь на земле, отчаянно борясь за свою жизнь.

– Клэр! – кричу я. – Какого черта?

– Флетчер! Убирайся в дом! – кричит она, оттаскивая громилу от меня.

Чокнутый безумец тяжело дышит, хватая ртом воздух и прожигая меня взглядом.

– Не доводи меня… красавчик!

Он швыряет в меня трусы, я заслоняю голову руками, прикрываясь от очередной атаки, а он убегает в дом. Москитная дверь с силой захлопывается за ним.

Средний пацан тоже скрывается в доме, остаются только Клэр и младший. Они опускаются рядом со мной на колени.

– Тристан, мне так жаль, – шепчет она. – Ох, я ему устрою веселую жизнь!

Я смотрю на нее во все глаза, тяжело дыша… Что это сейчас было?!

Пытаюсь подняться, но нога не слушается, и я едва не падаю снова.

– О боже мой, тебе больно! – пугается она.

Я смотрю на нее в холодном бешенстве:

– Не может быть! Интересно, почему бы это?

– Потому что Флетчер пытался засунуть трусы тебе