Многоэтажка шумела: гудели трубы, хлопали двери, ругались соседи, но их двоих окутывала плотная тишина. Она создавала иллюзию спокойствия. Усмиряла. Врала, что все хорошо.

— Так странно, твой телефон не трезвонит бесконечно... — похоже, Анна чувствовала то же, что и Тарас.

— Я отключил звук.

— Не похоже на тебя.

— Я меняюсь.

Когда она сидела вот так, рядом, Тарасу казалось, что все осталось по-прежнему. Никаких скандалов, развода, ее побега в другой город. Они же были прекрасной парой. Дополняли друг друга, тянулись друг за другом. Ему нравилось ощущать ее близость: и духовную, и физическую. Эта мысль оживила воспоминание: зима, за окном валит снег, они лежат на постели в своей спальне. Южный загар Анны почти стерся, ее светлая ладонь блуждает по его смуглой груди, опускается на живот, скользит ниже. Ее кожа чуть прохладнее его...

— Пойдем, Машку пораньше из садика заберем, она так давно тебя не видела.

Тарас вскинул голову. Как жаль, что они сейчас не в той спальне.

— У меня есть предложение получше, — он приподнял рукав ее майки и поцеловал обнаженное плечо. Потянулся к ее губам, нырнув ладонью под майку — нижнего белья не было. Сжал грудь: теплая, мягкая.

— Тарас! — Анна вскочила, ее щеки пылали.

— Что — Тарас! — он смотрел на жену снизу вверх. С этого ракурса от колыхания ее груди под майкой пересыхало в горле.

— Какого черта?!

— А что такого?! Я — единственный мужчина в твоей жизни. А ты моя единственная женщина. И что нам теперь — подыхать?!

— Я не прошу хранить мне верность!

— Знаю, это мое решение, — он попытался ласково ее приобнять.

Анна вырвалась, попятилась, уперлась спиной в стену.

— Уходи! Если еще раз явишься без предупреждения, я сменю замок!

Тарас наступал.

— Гонишь меня из моей же квартиры?

— Я заслужила ее целиком, а не только право в ней жить!

— Официально после развода я не должен тебе ничего, кроме алиментов и половины велосипеда.

— Я воспитываю твоих детей!

— Это твой выбор!

Тарас рванул на Анне майку — она с треском разошлась до горловины. Намотал куски ткани на кулаки и рванул еще.

Анна вскрикнула, прикрылась руками.

— Я вызову полицию, — спокойно, с влажными глазами произнесла она.

— Вот такого ты теперь обо мне мнения? — Тарас унялся, отступил. — Ничего я тебе не сделаю. Скажешь своему мудаку, что его майку порвал твой муж.

— Мой бывший муж, — с дрожью в голосе произнесла Анна.

Тарас криво улыбнулся. Не спеша надел рубашку, застегнул манжеты.

— Передавай привет детям, — он склонился, чтобы поцеловать Анну в уголок губ. Она резко повернула голову — поцелуй пришелся в щеку. — Ты же знаешь, я никогда бы не поднял на тебя руку. Так ведь? Малыш? — он уперся лбом в ее лоб. — Ну? Я не уйду, пока не пойму, что у нас снова все в порядке.

Анна медленно подняла голову.

— Тарас... — уголки ее губ дрогнули в улыбке, затем опусти­лись, как у ребенка. Снова дрогнули. — У нас с тобой все в порядке.

— Мы женаты одиннадцать лет, а у меня до сих пор от тебя крышу сносит. Это же невероятно, правда? — он улыбнулся, притянул ее к себе. Анна поддалась. — Прости меня, ладно?

— Я работаю над этим.

— Шутишь... Люблю, когда ты такая, — он поцеловал ее в губы. — Мне и вправду пора. Вечером презентация журнала, времени в обрез. Убегаю. Люблю. Пока...

Он вышел из квартиры с легким сердцем. Улыбаясь, сел в машину.

— Анна одна приехала? — спросил Тарас, включая мобильный.

— Нет, — ответил Русый.

— Номер запомнил?

— Конечно.

— Вот и хорошо. Давай уже, поехали! Тридцать восемь пропущенных вызовов, чтоб его...

Примечание 2

Лео точил карандаши перед открытым окном.

Солнце опускалось над парком, раскрашивая оранжевым стены в квартире. Тени становились ярче и четче. Приглушались звуки. Или это его сердце билось все громче?

Сейчас бы надеть кроссовки и рвануть в парк. Пробежка прочищает голову лучше любого психолога. Потом холодный душ — и Лео смог бы спокойно заниматься своими делами, ожидая звонка от Анны. Но ощущение — словно предчувствие — было такое, что она придет сама, без звонка, и потому никакой пробежки.

Лучше бы он остался у ее подъезда. На всякий случай.

Кто-то негромко забарабанил в дверь кулаком, хотя звонок работал. Лео бросился открывать.

Анна стояла, опустив голову. Она выглядела так, будто попала под дождь: вся сжалась, дрожала, хотя ее платье, темно-синее, в крохотные белые бабочки, было сухим. Как же Лео захотелось обнять ее, прижать к себе! Он отступил. Махнул рукой: входи.

Что произошло? Как ты? Что ты чувствуешь? Что мне сделать? Хочешь, я заварю чай? Укутаю тебя пледом? Можно тебя обнять?..

Лео откашлялся в кулак.

— Где дети?

— Отвезла маме на работу, — бесцветным голосом ответила Анна.

Она прошла в кабинет, остановилась у окна с видом на парк. Солнце уже скрылось за деревьями, только над черными верхушками алела тонкая полоса.

Лео стоял у Анны за спиной. От волнения при каждом вздохе резало диафрагму.

— Расскажешь, кто это был? — как можно спокойнее произнес он.

Но Анна не слышала его.

— Я хочу стать счастливой, Лео. Скажи, что мне сделать, — и я сделаю.

Консультация № 7

— Я вышла замуж после универа. Это было взрослое, взвешенное решение.

Мы с Тарасом год встречались до свадьбы, несколько месяцев жили вместе — я очень внимательно к нему присматривалась. И только убеждалась: он идеальный. Харизматичный, успешный, с горящими глазами и гениальным мозгом, полным идей.

У нас было много общего. Оба творческие, активные, ищущие. Оба из неполных семей. Отец Тараса рано умер, а мой, художник, слишком часто пропадал в поисках новой музы. И однажды пропал совсем.

Тарас еще студентом взял на себя заботу о матери. Зарабатывать он начал на первом курсе: искал клиентов для рекламных газет и журналов. Рекламу давали неохотно, но Тарас настойчивый, даже настырный. Он не унимался, пока однажды не нащупал золотую жилу: ритуальные услуги. Владельцы таких контор с энтузиазмом платили деньги.

Вскоре Тарас основал свою первую рекламную газету. К окон­чанию универа у него было рекламное