– Ты самый болтливый оперативник, – угрожающий цокот каблуков и резкий недовольный голос мигом выдали присутствие Кали, которая, остановившись на лестнице и облокотившись на перила, с тоской во взгляде наблюдала за оживлением, творящимся в лаборатории. – Всем бы хорош, вот бы еще язык укоротить на пару метров.

– О, Кали! Я тоже рад тебя видеть! – добродушно помахав хамке, паренек открыл первую коробку, и все накинулись на угощение.

– Кстати, – пробубнил с набитым ртом Байт. – Со всех по триста рублей. У меня зарплата маленькая, чтобы на всех пир горой накрывать.

– Сделаем, – согласился Кочетков, отправляя в рот солидную порцию пышущего жаром угощения.

– Ага, – согласилась Бацилла, мотнув конским хвостом.

За разговорами и мелкими делами Пашка не заметил, как время сдвинулось сначала к обеду, а затем и к концу рабочего дня. Сам же день выдался спокойным, не чета предыдущим, и даже Митрич, получив взятку в виде половины пиццы, подобрел и размяк.

– Аккуратнее надо быть, – вещал он, облокотившись на капот москвича и откусывая от почти остывшего куска. – Мало ли что. Техника подотчетная.

Почти на выходе Кочеткова ждал сюрприз в виде тревожного звонка на проходной.

– Драйвер? – дежурный хмуро взглянул на Пашку. – Дуй к Библиотекарю, весь личный состав собирает.

Пашка непонимающе пожал плечами и, развернувшись, вновь отправился в пещеру Бэтмена. Затишье перед бурей самой бурей и грозит, и по ходу, если босс бросил клич, придется пахать без норм и правил.

Бацилла еще не успела уйти и звенела своей посудой, то и дело записывая что-то в большую тетрадь и параллельно набивая на клавиатуре. Присутствовал и Байт, и в воздухе витал непривычно едкий запах припоя. Ивашка подошел чуть позже, ибо звонок застал его в метро, а вот Танка с Кали пришлось дожидаться битый час, и только после этого в общий зал спустился Библиотекарь.

Как всегда, собран, аккуратен, в накрахмаленной сорочке и безупречном костюме, он оглядел собравшихся и произнес:

– Особое положение, господа.

В зале повисла гробовая тишина. Ни смешков Ивашки, ни недовольного бормотания Кали, а абсолютный звуковой вакуум. Все, как один, обратились во внимание.

– Жидкость, что принес Танк, – продолжил Библиотекарь, снимая невидимую пылинку с плеча, – есть не что иное, как наркотик, сильный, с мгновенным привыканием. Большая часть составляющих выявлена Бациллой, – все взгляды обратились в сторону девицы в белом халате, и та согласно кивнула, – другие, – Библиотекарь кашлянул в кулак, вновь завладев вниманием подчиненных, – определены в одном НИИ смежного ведомства, и, внимание, сама схема опознана сразу в нескольких регионах нашими коллегами.

– Но сколько надо той жидкости? – пискнул Пашка и тут же, испугавшись своей смелости, поспешно закрыл рот ладонью. Однако негативной реакции не последовало.

– Жидкость концентрирована, – пустился в объяснения шеф. Одного миллиграмма хватит на сто доз. Смешивается с любым горячим напитком. Фактически вы перехватили наркокурьера с гигантской партией и сделали это чисто случайно.

– Что с ним, кстати? – хмуро поинтересовался Танк.

– Очухался, – усмехнулся Библиотекарь. – Жив и здоров. Поет соловьем, но все какой-то бред. Мол, пришли ангелы, заставили его нести божье слово и прочее. Самое интересное, что мы проверили его на полиграфе, и ничего, все чисто. Даже место показал, где ему пернатые явились.

– Так он не параллельщик? – удивился Кочетков.

– Отчего же. Вполне себе стандартная личность с перебросом из чужой реальности в нашу. Ты думаешь, во всех остальных плоскостях жизнь сильно различается? Поверь мне, Россия есть везде, и березки кудрявые, и гармонисты. Одна реальность от другой отличается лишь в мелочах, реже кардинально, но таких по пальцам пересчитать, и все они у нас на учете.

– Все ли? – наконец подала голос Кали. – Ты бы врал, да не завирался, патрон.

– Ну, почти, – странно легко уступил оперативнице Библиотекарь. – Все из наиболее известных и агрессивных. Переходы из них блокируются ретрансляторами на вышках сотовой связи по всей стране. То же делается и за рубежом. Если кто-то, наиболее опасный, попытается поживиться на дармовщинку, то получится слюнявый идиот.

– А что с усилением? – с кислой миной поинтересовался Ивашка. – Опять в отделе ночевать?

– Дежурства. Дневные и ночные смены. Мониторим пространство на предмет прорыва и выезжаем по месту. В случае пиковых всплесков прорыва реальности даем знать соответствующим органам. Строго по протоколу. Первыми остаются Танк и Байт, остальным быть на связи.

Команда обменялась сочувствующими взглядами, и все непоименованные решили разойтись по своим делам, однако на выходе Пашку окликнули:

– Драйвер, поднимитесь ко мне в кабинет. Для вас у меня особое задание.

Наконец-то, вот оно. Едва ступил на поприще охраны правопорядка в грозном и непонятном сообществе параллельных миров, и вот уже особое задание. Сейчас водитель, сегодня почти полевой агент, а завтра? Кто его знает.

Однако самые радужные надежды бесповоротно сгубила хоть и срочная, но рутина.

– Зайдите Драйвер, зайдите. – Пропустив Пашку вперед себя, Библиотекарь захлопнул дверь и, быстро прошагав до полки с книгами в дальнем углу, вытянул оттуда длинными изящными пальцами пухлый томик А. С. Пушкина и протянул его удивленному Кочеткову.

– Это очень редкое издание, – серьезно произнес руководитель шестьдесят второго отдела. – Сейчас я дам тебе адрес, отвезешь. И так и быть, можешь взять служебный москвич, пройдешь по туннелям. Так быстрее. Потом можешь быть свободен, но сиди около телефона и дремли в полглаза.

Выгнав чудо-аппарат из гаража, Пашка неспешно покатил по ночному проспекту, поглядывая на листок с координатами, выданный Библиотекарем. Дело вроде было плевое, отвезти книжку некой Пронской, а потом свалить домой, а точнее, к Ивашке, и залечь на боковую.

– Рацию получить не забудьте, – напомнил Библиотекарь, когда Пашка, получив томик, направился прочь из кабинета, – а то прошлый выезд мог бы и проще быть. Непорядок.

Итак, получив задание и нацепив на ухо гарнитуру рации, Пашка покатил по искомым координатам, однако в режим прыжка переходить почему-то не хотелось, и вместо прямого исполнения приказа Кочетков решил немного прокатиться по городу.

Город медленно остывал, сбрасывая с себя людской гомон, и нагретые за день стены домов, живые, будто тело исполинского зверя, все еще хранили тепло солнечных лучей. Суеты на улицах стало поменьше, зато новые обитатели сумеречного мегаполиса, сменив вечно занятых клерков, выбирались из своих убежищ и вливались в раскачивающийся, бешеный ритм северной столицы. Неоновые огни реклам ресторанов и клубов ярко освещали неровным светом лица людей в модных нарядах, строгие иномарки сменяли помпезные и вычурные прокачанные машины – с низкой посадкой и бухающей внутри музыкой, крикливой и противной для Пашки. Но набережные – Нева, Малая Невка или Фонтанка, да еще с пару десятков подобных, – забранные в гранитные фраки, приносили те самые покой и прохладу, которых он так ждал. Вывернув со стрелки Васильевского острова и сделав круг по набережной Невы в сторону Исаакиевского собора, а затем, новым крюком по Конногвардейской, Кочетков бросил машину около Манежа и, захлопнув дверь, уверенно зашагал в сторону Петра, горделиво обозревающего свой город с высоты Гром-камня и верного скакуна. Скакун между делом, как всегда, топтал змея, а взгляд императора, жесткий и надменный, уходил куда-то в пространство, отринув всю суету и заботы, погрузившись в свои проблемы.