ещё несколько затяжек, после чего закашлял ещё сильнее.

— Всё-всё, — отсмеявшись, сказала женщина. — Можешь идти.

Покрасневший Бродский признательно кивнул, после чего чуть ли не убежал обратно в каморку.

Тимур уже унёс свой заказ, снова на третий этаж, а Павел прислонился к стене и снова откашлялся. Горло саднило даже сильнее, чем от марихуаны — потому что это мало того, что продирало горло, так ещё и оставляло неприятный приторный привкус.

Бродский, придя в себя, продолжил изучать табаки и запоминать названия, не забывая понюхать содержимое каждой баночки. Помогало это так себе, потому что он никогда не славился феноменальной памятью и сейчас его заботило совсем не это — его волновало то, как он облажался в зале.

«Навоображал себе, что я киберкотлета в кальянном деле…» — подумал он. — «А я нубло обоссанное…»

Коря себя за форменный провал, он пытался сконцентрироваться на табаках, но всё было бесполезно.

— Ты чего тут тусуешь? — заглянул в каморку Тимур. — В зале ходи — люди должны видеть, что ты работаешь.

— Всё, понял, — покивал Павел и пошёл к выходу.

— Не-не, не сейчас, — усмехнулся Кузьмин. — Сейчас буду заряжать «Двойную казанскую гранату»…

— А что это такое? — поинтересовался Бродский.

— Это, блядь, высший пилотаж, до которого ты дойдёшь ещё нескоро, — серьёзно ответил Тимур. — Но надо, чтобы ты видел, как это делается.

— М-хм, — кивнул Павел.

— Короче, это также называют «мантоваркой», — начал объяснять Кузьмин. — Называют это так потому, что нагрев табака идёт в два этажа и получается своего рода двухэтажная мантоварка. Поэтому нужен жаростойкий табак, типа «Танша» или «Дарксайда».

— Понятно, — вздохнул Бродский.

Далее Тимур действовал и объяснял все свои действия. Естественно, Павел почти ничего не запомнил. Но он понял, что дело это точно непростое — Кузьмин провозился с ним дольше, чем с обычным кальяном.

— Всё, я на третий, — сказал он, поднимая готовый кальян. — Как, кстати, выступил в первый раз?

— Закашлялся, — признался Бродский.

— Ха-ха! — засмеялся Кузьмин. — Ничего, отныне твой рот для мундштука, а лёгкие для дыма…

Теперь Павел не просто сидел в каморке, а ходил по залу и принимал заказы. Те женщины уже ушли, поэтому ему было не так стыдно.

Спустя несколько часов наступило затишье. Это было где-то после трёх часов ночи.

— Раз есть время, то надо бы тебе забить твой первый кальян, — произнёс Тимур, после того, как выглянул из каморки в общий зал. — Сейчас Петруха подтянется, он из охраны. Свой человек.

— А… Эм… — растерялся уже изрядно уставший Павел.

Он успел увидеть за сегодня всякого. Как какие-то упакованные дяди сидели за столами с явными проститутками, как какой-то тип домогался до официантки, а затем его вывел охранник — видимо, здесь такое не считается за ЧП.

— Да не ссы, — отмахнулся Тимур. — Всё будет мазя — ты уже раз десять видел, как это делается. Если что, я на подхвате.

Павел принялся за приготовление своего первого кальяна. Он был ни разу не уверен в том, что делает, но Тимур его не останавливал — возможно, он делал всё правильно.

— Слишком плотно уложил табак, — сказал Кузьмин. — Его не нужно утрамбовывать — там же кислород проходит. Распетуши его слегонца и примни, чтобы всё было ровно.

Бродский выполнил его указания и удостоился удовлетворённого кивка. Далее он начал набирать воду в колбу.

— Постой-постой! — остановил его Тимур. — Ты чего-то перелил. Слей часть.

Больше ошибок не было — как и говорил ему Кузьмин, для этого не нужно много ума.

— А кто это прохлаждается за казённый счёт? — вошёл в каморку тот толстый охранник, что был у входа.

Комплекцией этот охранник напоминал бульдозер — вроде бы и нескладный из-за лишнего жира, но мышечной массы в нём было чуть ли не больше, чем жировой. Павел, например, был просто дрябло-жирным.

— Ты не болтай давай, Петруха, — криво усмехнулся Тимур. — Сегодня наш стажёр Павел и, по совместительству, мой хороший друг, приготовил нам его первый в жизни кальян.

— О-о-о, целочку срываем! — заулыбался охранник.

— Ну… — поморщился Тимур. — Давай, Пашкевич, раскуривай.

Они покурили кальян, причём Бродскому совсем не понравилось, но он смирился, что это теперь его работа.

Дальше рабочая ночь проходила очень томно — ближе часам к пяти ночи не было почти никого, кроме людей на третьем этаже.

Бродскому было интересно, что там происходит, но ему туда ещё нельзя — нужно, как минимум, закончить стажировку.

«Возможно, там шлюх трахают», — подумал Павел, стоящий у барной стойки.

Эта ночь очень вымотала его.

— Пиво будешь? — спросила барменша, Маргарита.

— Не-е-ет… — протянул Павел.

— Может, «Ред Булла»? — предложила она. — Это бесплатно.

— А-а-а, ну, давай, — заулыбался Бродский.

Маргарита вытащила из холодильника замороженный стакан и налила в него очень холодного энергетика. Павел принял стакан и ощутил рукой арктический холод. Решив не мешкать, он закинул в себя порцию недешёвого энергетика.

— Круто? — с улыбкой спросила барменша.

Павел прислушался к ощущениям. По пищеводу будто пролетел «Кристалл Нова», (1) остановившийся прямо в желудке.

— Круто! — широко заулыбался Павел, ощутивший, что сонливость как рукой сняло.

— Пашкевич, — подошёл Тимур. — На третьем осталось только два кабинета — дождёмся, пока они не закончат.

Бродский посмотрел на часы, висящие над барной стойкой. Показывало «05:13» утра.

— Устал? — поинтересовался Кузьмин.

— Устал, — подтвердил Бродский.

— Ничего, вот пару месяцев пройдёт и потом… — начал Тимур.

— И потом станет легче? — спросил Павел.

— … и потом ты привыкнешь, — закончил Тимур. — Но не ссы, работа пусть хлопотная, но зато благодарная.

Смена завершилась лишь через полтора часа, когда с третьего этажа спустились сначала женщины, похожие на проституток, а затем мужчины, похожие на власть имущих.

Они с Тимуром вышли на улицу и сели на крыльцо развлекательного комплекса.

Кузьмин закурил.

— Так это блядушник? — тихо спросил Павел.

— В смысле, что здесь шлюх ебут? — уточнил Тимур. — Да, здесь ебут шлюх.

— А мы при этом кальяны подносим? — усмехнулся Павел.

— Да, дружище, — кивнул Кузьмин с серьёзным выражением лица. — Это сфера услуг. Они — кайфуют, мы — работаем.

— Дела… —