– Я устроила так, что у тебя будет свободное время после обеда, – тихо говорит она. Рядом со мной Ингрид прекращает работу и с любопытством смотрит на нас, и Лора прикрикивает на нее: – У тебя что, своих дел нет?

Она тянет меня в коридор и наклоняется ближе:

– Возьмешь телегу и лошадь, поедешь назад в Крофтон и… заберешь вещи отца у ростовщика времени, – заканчивает она, похлопав меня испачканной в муке рукой.

По пути к конюшням я гадаю, что меня ждет у ростовщика: у папы не было ничего, кроме долгов. Заставят ли меня смотреть, как разбирают коттедж, черепица за черепицей, доска за доской, на моих глазах? Заберет ли Дуэйд – если он уже поправился после того, как у него отняли время, – мою кровь в счет возможного долга? Мысль растворяется в горе, словно кровавое железо в чае. Мне нужны все силы, чтобы не упасть.

В конюшне уже ожидают лошадь и телега, как обещала Лора. Мой старый друг Тэм сидит на козлах. Он быстро, но крепко обнимает меня: возможно, услышал о том, что случилось. Тэм хватает меня за плечо, поддерживая, пока мы залазим в телегу, и я прислоняюсь к нему, чувствуя ткань грубой шерстяной накидки, в надежде впитать хоть часть его силы.

День необычайно теплый для этого времени года. Снег вокруг нас превратился в грязь, и несколько птичек храбро чирикают на ветру. Слабые лучи солнца сверкают в бело-коричневом месиве.

Минула неделя с того дня, как я покинула Крофтон, но кажется, что прошли годы. Когда мы наконец проезжаем через сломанные ворота, низкая каменная стена по обеим сторонам вдруг кажется мне жалкой. Она не сможет удержать даже корову. Улицы Крофтона выглядят ничтожными, тихими и серыми. Я пытаюсь представить, какими могли быть наши жизни – моя и папина, – если бы мы не оказались здесь, сбежав из Эверлесса. Если бы жили в другом мире, в котором Королева не изолировала Семперу от других государств, чтобы защитить тайны кровавого железа. В мире, где мы могли бы просто брести вдоль дороги, пока не доберемся до моря, а потом сесть на корабль и отправиться в плавание. Я знаю, что должно быть другое место, где нет кровососов, Герлингов или Королевы. Но фантазии, выходя за границы моих знаний, растворяются в тумане.

В деревне Тэм привязывает лошадь к столбу рядом с лавкой мясника. Я подумываю побежать к Амме, но у меня нет сил, чтобы все ей рассказать. Или она уже и так знает?

Тэм чистит кобылу. Я благодарна, что он без лишних объяснений понял, что мне нужно побыть одной.

Возле лавки ростовщика времени я в нерешительности замираю. Воротничок черного платья, которое мне дала Лора, кажется очень тугим. После зарплаты у меня в кошельке больше денег, чем когда-либо за многие годы, даже после щедрого подарка Хинтону, но я бы обменяла Эверлесс и всех в нем на шанс вернуться в тот миг, когда последний раз стояла на этой площади. Я никогда не ушла бы на рынок, к поджидавшим телегам, разрешила бы отцу продать несколько месяцев или убедила бы его позволить сделать это мне. Мы выжили бы. Как всегда и бывало.

Я беру себя в руки и захожу в лавку – я проходила мимо нее, должно быть, тысячу раз, но никогда не заглядывала внутрь. Здесь тесно, в воздухе улавливается запах меди, на грязном полу следы запекшейся крови.

По телу пробегает дрожь, несмотря на жар от очага, но я иду к прилавку с высоко поднятой головой. Пожилая пара – две женщины со сгорбленными от тяжелой работы спинами и отнятыми годами – склонилась над маленьким столиком в углу. Они по очереди режут друг другу ладони и сцеживают кровь в пустые сосуды. Интересно, откладывают ли они время для своих детей? Женщины наблюдают за мной с любопытством и жалостью. Полагаю, что все еще выгляжу слишком юной для этого места.

– Мой отец умер четыре дня назад, – говорю я Эдвину Дуэйду, надеясь, что голос звучит твердо. – Я пришла, чтобы забрать его вещи.

Мы встречаемся взглядами, а потом он утыкается в бухгалтерские книги.

– Его полное имя. И ваше.

Никаких слов утешения и прочей чепухи. Я замечаю красную линию на ладони Дуэйда. Еще одно напоминание, что лишь неделю назад все было по-другому и одного приказа Лиама было достаточно, чтобы потрясти меня.

– Пер Эмбер, – в этот раз мой голос дрожит. – А я Джулс.

Дуэйд исчезает в задней комнате, и слеза – две слезы катятся по моей щеке. Я быстро вытираю их, когда он снова появляется, держа в руках письмо и холщовый мешок размером с два моих кулака, который, судя по звону, полон кровавого железа.

– Тебе повезло, – говорит он. – Его долги были оплачены сборщиком.

Я в недоумении:

– Но… кем?

Дуэйд недобро смеется.

– Все было оплачено. Только это и должно тебя волновать.

Могла ли Лора заплатить? Но, что еще более важно, где все остальные вещи?

Он склоняет голову, глядя на меня:

– Это все.

Я в недоумении.

– Что вы имеете в виду? – Я думаю о нашем доме. – У нас был коттедж. Рисунки на стенах, сломанные карманные часы. Вы забрали их?

Он снова фыркает и делает в воздухе жест руками, словно я муха, от которой нужно отмахнуться.

– Эти вещи не для тебя.

– Что… – слезы вот-вот снова польются. Я делаю глубокий вдох, беру себя в руки. – Должно быть, это ошибка. Вы сказали, что его долги были оплачены, а это значит, что его вещи переходят ко мне. – Я хватаюсь руками за прилавок. – Больше родственников у него не было – только я.

Дуэйд вздыхает.

– Остальное принадлежит Герлингам, милая. Ты говоришь, что Пер Эмбер был твоим отцом? Но у меня нет никаких записей об этом. Вообще никаких записей о тебе.

Повисает звенящая тишина, нарушаемая лишь шарканьем уходящей пары, отдавшей кровь.

Мой голос звучит слабо:

– Никаких записей?

Он кивает на конверт на прилавке.

– Только вот это, – говорит он. – Больше я ничего не могу для тебя сделать.

Оказавшись подальше от лавки, я ныряю под потертый навес и разглядываю письмо. Имя на конверте написано папиным аккуратным почерком. Руки трясутся, когда я раскрываю его и вытаскиваю записку. Плотная стена текста расплывается перед глазами, и приходится вытереть слезы, чтобы прочесть ее.

Джулс,

этим утром я отправился в Эверлесс, чтобы забрать тебя. Надеюсь, что ты вернешься домой со мной и завтра в это же время я кину письмо непрочитанным в огонь. Эверлесс – опасное место, сейчас даже больше, чем раньше. Так что у меня нет выбора, кроме как учесть вероятность, что я не вернусь.

Если ты читаешь это, значит, я мертв. Джулс, как бы я хотел оставить тебе больше, чем простое письмо, девочка моя. Ты заслуживаешь намного большего. Но боюсь, что сейчас это все, что я могу тебе предложить.

Возможно, ты уже начала догадываться, что я не твой отец по крови или закону. Я все равно попросил Дуэйда передать тебе наши вещи, хотя знаю, что он не сделает этого. Закон есть закон, как мир любит напоминать нам. Я считал тебя своей дочерью – ты и есть моя дочь, – так что я никогда другого тебе не говорил. Прошу тебя делать то же самое. Сохрани наш секрет.